23 и 24 ноября в 19.00 в рамках фестиваля "Золотая маска" в БДТ состоится показ спектакля "Костик" Дмитрия Крымова (Театр им. Пушкина).
«Костик» – это не Виталий Владимирович Костик, заместитель начальника отдела тылового обеспечения дальневосточного юридического института и капитан полиции, и не Елизавета Евгеньевна Костик, доцент кафедры Государственного казенного образовательного учреждения «Российская таможенная Академия» и кандидат экономических наук, и не М.М. Костик, автор статьи совместно с О.Л. Копчак и А.Ю. Мушкиным «Хронический небактериальный остеомиелит в практике детского ревматолога», а уменьшительное имя Константина Гавриловича Треплева, который, сидя на даче, написал пьесу про людей, львов, орлов и куропаток, которой хотел порадовать маму. А ей не понравилось...
Крымов опрокидывает чеховскую богему и ее непосредственное окружение, зараженное мыслями «о прекрасном», в наши реалии, и разворачивается картина той самой культурной деградации, которую предчувствовал и Чехов, только не мог он знать все же ни масштабов ее, ни, естественно, конкретной атрибутики.
Одинокий, увечный, фриковатый Костик пытается достучаться до мучительно любимой матери словами своей пьесы: «…Россия исчезает — минус 400 тысяч человек в год. Страну стерегут автобусы с черными космонавтами…», — а мама с лихой задушевностью исполняет песню «Москва златоглавая». Тригорин, не пишущий ни романов, ни повестей, ловит голыми руками рыбу в луже, заменившей озеро, и рыба, еще «живая», брошенная на подмостки, долго бьет деревянным хвостом о доски, и этот стук — похлеще и пострашнее «звука лопнувшей струны».
«Костик» предсказуемо непредсказуем. Мастер театральной феерии, Крымов не изменяет себе, раз за разом выдавая зрителю сцены-метафоры, от которых по залу то и дело проносится удивленное «ах».
Кому-то может показаться, что «Костик» Дмитрия Крымова – один из самых мрачных его спектаклей. И это правда. Но еще одна правда в том, что кроме мрачности, в нем есть и юмор, и нежность, и жалость (о, как Крымов жалеет чеховских героев – всех без исключения!). И потоком льющаяся со сцены любовь. Ко всем нашим русским народным несчастьям и горестям, к отсутствию даже надежды на чудо, к тому, что называется жизнь в России.
«Экран и сцена»
«Костик» Дмитрия Крымова – самый смелый политический спектакль России, сделанный на большой сцене государственного репертуарного театра. В нем режиссер ставит такой диагноз и самой власти, и пытающейся противостоять ей горстки либералов, что власти впору пойти удавиться от стыда, а горстке либералов от отчаяния. Костик – это Константин Треплев из чеховской «Чайка», текст которой, как не сложно догадаться, переписан в хвост и в гриву. Пьеса Треплева о Мировой душе превращается тут в речь молодого оппозиционера Егора Жукова. Тригорин оказывается поэтом-песенником, пишущим патриотическую попсу, которую можно услышать на кремлевском концерте. Аркадина исполняет эту попсу, упиваясь собственной агрессивной пошлостью. Шамраев говорит словами постановлений Минкульта времен яростного патриота и консерватора господина Мединского.
Эстетическое противостояние «новатора» Треплева и мира «старой культуры» подано у Крымова как политическое. Подано грубо, нарочито, с ошеломительным гротескным перехлестом: у Костика в буквальном смысле нет рук, а после провала его пьесы, родная мать швыряет сына в колдовского озеро, которое напоминает обычную вонючую лужу, засыпанную осенней листвой, и он лежит в ней ничком не минуту, не три, не пять, а целый час. Противостояние проиграно прекраснодушными либералами с вчистую – они повержены, унижены и в буквальном смысле лишены конечностей для сопротивления.
Но разящий наповал политический гротеск поразительным образом соседствует в этом спектакле с пронзительным лиризмом. В крымовский гиньоль может вдруг залететь из нездешних далей голос Шарля Азнавура, которого вместе с забывшими ненадолго вражду героями будет печально слушать огромный настоящий ньюфаундленд. А может забрести сказочный волк, который унесет в финале Нину в какие-то иные миры, в которых они с Костиком, вероятно, поймут, зачем мы живем, зачем страдаем. «Если бы знать, если бы знать…»
Марина Давыдова