На сцене Санкт-Петербургского театра музыкальной комедии – до боли знакомая история о бедной цветочнице и профессоре фонетики – спектакль «Моя прекрасная леди» (премьера состоялась 26 ноября 2021 г.).
Вероятно, услышав это название, первое, что придет вам в голову – одноименный фильм с Одри Хепберн в главной роли. Более искушенные люди вспомнят бродвейский мюзикл Фредерика Лоу. А театралы Петербурга даже смогут поделиться историческим фактом: это уже второе обращение театра к данному материалу, так как в 1964 г. именно в Санкт-Петербургском театре музыкальной комедии состоялась отечественная премьера мюзикла.
На этот раз к «Пигмалиону» Б. Шоу обратился режиссер Григорий Дитятковский. Взяв за основу музыкальный материал оригинальной бродвейской постановки, он представил свое видение истории, сместив акценты, являвшиеся своего рода классикой на протяжении не одного десятка лет. О чем рассказывают упомянутые выше фильм и мюзикл? О любви – любви профессора Хиггинса к языку, а спустя время – и к девушке-цветочнице, которую он взял в дом на переобучение. В обеих версиях перед нами разворачивается хэппи энд. Все счастливы, смахивают слезу умиления, говорят о безграничной силе любви, способной преодолеть любые преграды.
Что «не так» в постановке Г. Дитятковского? В его интерпретации, несмотря на открытый финал, зрителю очевидно, что Элиза навсегда покидает Хиггинса, не оставив тому никаких иллюзий насчет своего возвращения. Однако действительно ли это «не так»? Нам видится, что нет. Напротив, именно такой финал соответствует и пьесе-первоисточнику, и здравому смыслу. Ведь если отключить сердце и включить разум, становится понятно, что эти двое никак не могут быть вместе: оба слишком любят себя, оба не готовы идти на компромиссы, Хиггинс никогда не сможет воспринимать Элизу иначе, нежели как «поднятое со дна грязное чучело», а Элиза, в свою очередь, слишком горда для того, чтобы до конца дней своих приносить тапочки своему господину.
Не соответствует канону и заглавная тема спектакля – любовь не к девушке, а к языку. Достигается данный эффект за счет двух крайне важных элементов. Во-первых, в уста профессора Хиггинса вложены довольно внушительные отрывки из «Пигмалиона», в которых он размышляет о фонетике и ее месте в жизни не только для отдельного человека, но и нации в целом. Во-вторых, Г. Дитятковский решил усилить и углубить заглавную идею, добавив в постановку отрывки из поэмы «Глоссолалия» Андрея Белого. За счет этого «Моя прекрасная леди» приобретает скорее драматическо-философский оттенок, нежели комедийно-музыкальный. Данный подход не то, что не портит спектакль, напротив, приближает его к оригинальной идее «Пигамилона» Б. Шоу, при этом, правда, утяжеляя и делая его более сложным для восприятия, вследствие чего поклонникам легкого музыкального жанра становится непросто.
При этом постановщики были предельно честны со своим постоянным зрителем и обозначили «Мою прекрасную леди» как музыкальный спектакль, а не мюзикл. Постановка полностью соответствует данному формату. В связи с отклонением курса в драматическую сторону, перед артистами музыкального театра стояла непростая задача – большую часть времени взаимодействовать не в привычном им музыкальном поле. Вся труппа безупречно справилась с заданием, добавив, к слову, новые оттенки в характеры своих героев.
Так, профессор Хиггинс (Владимир Садков), которого многие видят черствым сухарем, помешанным на звуках, то и дело заявляющем, что «мы не умеем говорить» и «мы должны любить и уважать язык», здесь выступает живым существом – со своими страстями и желаниями. Герой Владимира Садкова живо реагирует на все события – будь то разговор с Элизой, когда та приходит в его дом и он откровенно глумится над ней, выход с мисс Дулиттл на скачки, где он, с неприкрытым замиранием сердца, ждет реакции высшего общества, а затем чуть не в ладоши хлопает от того, что обман удался, или финальная встреча с Элизой, когда его разрывает от переполняющих чувств – обиды, любви, желания, сомнений, уязвленного самолюбия.
Его верный друг и напарник полковник Пикеринг (Владимир Ярош) здесь более чем всегда похож на военного – сдержанный, хладнокровный, живущий с понятием чести, уважительно относящийся к дамам, проявляющий такт и галантность. Да, он – солдат, не знающий слов любви, но ведь все читается в его взгляде, когда он смотрит на Элизу… Благодаря такой трактовке героя Владимиром Ярошем, именно в этой «Моей прекрасной леди» нам видится, что единственный, с кем Элиза была бы по-настоящему счастлива, это Хью.
Главная героиня, Элиза Дулиттл (Вера Свешникова), переживает полную трансформацию: придя в дом к Хиггинсу чумазой, вытирающей нос рукавом кофты, к концу спектакля она превращается в умеющую себя держать и подать леди. Насколько удачно и достоверно происходит «перерождение», оставляем право решать зрителю. Однако о чем мы не можем умолчать, так это о задумке режиссера сделать Элизу шепелявой. Безусловно, перенести особенности английской фонетики в русский язык один-в-один невозможно, тем не менее, предложенное решение никоим образом не отражает особенности речи героини, заложенной автором.
Отец Элизы, Альфред Дулиттл (Павел Григорьев), вновь немного отступает от привычного образа. Вместо горького пьяницы перед нами предстает мужчина, хоть и любящий выпить, но не теряющий при этом своего достоинства. Пожалуй, это первый спектакль, когда ты веришь в перевоплощение героя и тебе не кажется натужным его внезапная популярность и вхожесть в высшие слои.
Фредди (Роман Вокуев), в свою очередь, воплощает в себе классического инфантильного мальчика – любящего все необычное ввиду того, что ему скучны чопорность и великосветскость, не готового воспринимать жизнь всерьез, не умеющего жить взрослой жизнью.
Нельзя обойти стороной настоящих английских леди – Миссис Пирс (з.а. России Валентина Кособуцкая) и миссис Хиггинс (з.а. России Светлана Лугова). Обе дамы невероятно тонко чувствуют людей, умеют сказать все, что думают, не только словом, но и взглядом, жестом, а также мастерски владеют такой непростой наукой, как «английский юмор».
Что касается сценографии, то постановщики пошли по пути минимализма (ответственный за сценографию – з.а. России Владимир Фирер). Из декораций на сцене – лишь две мобильные лесенки и дюжина стульев, дополняют которые семь вертикальных экранов. За счет такого подхода многое отдано на откуп фантазии зрителя. Кроме того, в спектакле активно используется театр теней, благодаря которому многие сцены становятся объемнее. Так, например, мы видим, как меняются роли Хиггинса и Элизы: если в начале перед нами во весь рост встает профессор, то постепенно доминирующую позицию занимает девушка, оттесняя Генри на задний план. Такой подход не совсем привычен, оттого требует большей вдумчивости и внимания со стороны зрителя.
Эксперимент с «Моей прекрасной леди» можно считать удавшимся. Несмотря на то, что спектакль идет долго даже по меркам драматического спектакля – три с половиной часа – зритель, открытый всему новому, получает удовольствие на всем его протяжении. Полный психологизма, философии, не имеющий счастливого конца, он позволяет по-новому взглянуть на хорошо знакомую историю. Кроме того, он расширяет границы театра музыкальной комедии, привнося в легкий репертуар серьезную, глубокую постановку.
Текст: Любовь Марьина
Фото Марии Ковалёвой