31 мая постановка Натальи Никитиной «Продавец дождя» отметит большой юбилей. 30 лет жизни – для спектакля это огромный срок, и тем ценнее, что все это время спектакль остается одним из самых любимых у петербургской публики. За прошедшие годы сменилось несколько поколений и зрителей, и актеров, но есть те, кто играет с самой премьеры: Иван Кожевников, Анатолий Рычагов, Александр Маков и Александр Иванов.
С двумя Александрами нам довелось побеседовать накануне юбилея. Два разных взгляда на роли, на историю. Александры с премьеры играли братьев: Иванов играл и играет до сих пор старшего из сыновей Карри – Ноя, а Маков сначала играл младшего, Джима, а теперь играет Шерифа.
ОКОЛО: «Продавец дождя» в Театре Дождей – это путь в 30 лет, который вы прошли вместе с этим спектаклем. Расскажите, каким был этот путь?
А. Маков: Как при рождении ребенка. Вот он рождается, все здорово, все счастливы, прыгаем, танцуем, получаем удовольствие. Потом смотрим, как он начинает ползать, ходить, бегать. И даже болеть, как и все дети. Он взрослел, и мы взрослели вместе с ним. Я вообще не могу говорить о «Продавце дождя» как о спектакле, который поставили и который вышел. Это же были 90-е. Мы жили этой историей, отстраняясь от того, что происходило там, на улице, в стране. Это было проживание жизни, словно эта история происходила здесь и сейчас. Это был наш дом, наши герои, наши персонажи. Мы так чувствовали на то время, пока шел спектакль. Потом расходились по домам, как будто бы уходили в другие гости, а затем снова возвращались в театр, как домой, и играли. Это помогало вообще выживать, если честно. Этот спектакль помогал выживать.
А. Иванов: Долгим. Иногда трудным. Если говорить об этом именно как о пути, то мне вспоминаются в первую очередь восемь-девять месяцев репетиций перед тем, как состоялась премьера. Вот там был действительно путь, когда мы проникали в этих персонажей, выстраивали взаимоотношения, придумывали какие-то технические вещи, к примеру, с перестановками, как сделать так, чтобы мы все разошлись и не столкнулись и т. п. А дальше оно пошло, как жизнь, я бы так сказал. Оно живет свой жизнью.
ОКОЛО: Вы играете в «Продавце дождя» с самого дня премьеры. А можете ли вы вспомнить, когда в первый раз присутствовали на спектакле в роли зрителя? Какие были ваши впечатления?
А. Маков: Нет… такого не было. Хотя нет, конечно, было. Когда только передал роль Джима, я поймал первые один или два спектакля. Забавное ощущение. Но, даже когда смотрел со стороны, я все равно ощущал себя там, внутри спектакля, даже притом что сам не играл.
А. Иванов: В 1996 году так случилось, что я ушел из театра. И буквально через две недели играли «Продавца дождя», хотя я был единственным исполнителем роли Ноя на тот момент. Срочно ввели Анатолия Рычагова. Он играл Ноя, и я пришел смотреть этот спектакль. Воспоминания, конечно, смутные, там было много личных переживаний, не очень связанных со спектаклем. Позже я видел еще некоторых исполнителей этой роли. Был Дмитрий Федоров, он играл Ноя в параллель со мной, потом появился Илья Божко, а теперь вот Андрей Левченко.
ОКОЛО: Есть ли какой-то курьезный случай, произошедший во время спектакля, который вам запомнился больше всего?
А. Маков: Был курьезный случай, когда я уже не играл Джима. У нас в Молодежном театре очень длинный шланг, через который поступает вода на сцену, чтобы в конце спектакля пошел дождь. Сначала идет часть шланга, потом кран, затем шланг уходит наверх. И как-то раз мы говорим, мол, давайте время чуть сократим, чтобы быстрее вода шла. Мы хотели перекрыть кран, чтобы вода набралась и в этом шланге осталась. Я включил воду и пошел к тому крану, но вода набралась слишком быстро, и стало очень сильное давление. А на сцене в этот момент: «Тише-тише, он сказал, дождь будет. Тише-тише». Я подхожу, чтобы открыть кран – и вдруг делается БДЫЩЬ!!! Из-за сильного давления кран раздулся и слетел! Мы бросились все это менять, отрезать, руками придерживать, быстро заменять. Успели. Дождь пошел. Чуть-чуть с задержкой, но успели!
А. Иванов: Один из курьезных случаев, связанных со мной, произошел, когда мы играли первый спектакль в Молодежном театре на Малой сцене. Изначально я в первой картине переодевался. Просыпался в рыжей рубашке, а потом, когда приходил Джим и у них происходил коротенький разговор с папой, я за это время надевал цивильную одежду: белую рубашку и галстук. Поскольку времени на переодевание немного, рубашка всегда была заряжена заранее, вся застегнутая, кроме верхней пуговицы. Мне оставалось просто влезть в нее, застегнуться и вернуться на сцену. Ну, и я раздался, и рубашке уже было много лет. Я скидываю рыжую рубашку, влезаю в эту и слышу треск. Левый рукав по шву начинает разрываться. В этот момент у меня такие судорожные мысли: «Что делать?»/ Выходить в дырявой как-то странно, с другой стороны, я понимаю, что времени переодеться обратно уже нет. Ладно, придется идти в этой! Я выхожу на сцену, сажусь за стол и как бы замечаю, что у меня порван рукав. Говорю: «Да-а!». Дергаю и отрываю этот рукав полностью, потом отрываю второй и дальше играю в безрукавке.
ОКОЛО: Если не касаться темы дождя, как вы считаете, почему именно этот спектакль стал «визитной карточкой» Театра Дождей?
А. Маков: Все наши спектакли о вере, о людях. Мир принадлежит тем, кто его видит. А мы видели мир именно так, иначе мы не поставили бы «Продавца дождя» и не играли бы его с таким удовольствием. Мы действительно делимся в этом спектакле верой с людьми, которые приходят нас смотреть. Ведь в конце концов дождь-то идет. Пускай Старбак жулик и проходимец, но дождь-то пошел! Это спектакль о вере. И, конечно же, о семье. А наш театр, как бы то ни было, – это театр-семья. Где ругаются, спорят, но все друг друга любят. Это спектакль о любви и о вере, поэтому он и является «визитной карточкой».
А. Иванов: А как не затрагивать тему дождя? Я думаю, что в первую очередь он стал «визитной карточкой» по созвучию с названием. Название театра и название спектакля. Глубокие смыслы там, конечно, есть. Но практически все такие смыслы, теми или иными словами, есть во многих наших спектаклях. И глобально оно все о чем-то таком добром, светлом, об исполнении надежд. «Поминальная молитва» – в общем, про то же с некоторыми добавлением трагичности. Я бы сказал, что все наши спектакли работают в одном направлении… одухотворенном. К тому же, когда появился «Продавец дождя», в театре было не так много постановок. «Последняя женщина сеньора Хуана», «Дом, который построил Свифт», «Три сестры», «Чайка»… да в общем-то и все. С тем же успехом можно сказать, что чеховские спектакли – тоже некая «визитная карточка» театра, потому что и «Три сестры», и «Чайка» тогда сильно выделялись среди других чеховских спектаклей в городе. Но «Продавца дождя» выгоднее назвать «визитной карточкой», так как на него легче пригласить людей, незнакомых с этим спектаклем. Потому что, если позвать их на Чехова сразу, не каждый пойдет.
ОКОЛО: Сложно ли было привыкнуть, когда партнер, несколько лет игравший одну роль, выходил на сцену в роли уже совсем другого героя?
А. Маков: Нет, не сложно, потому что партнеры все классные были. Сложно было, когда я с Джима перешел на роль Шерифа. Раньше я его не чувствовал. Я знал текст, знал мизансцены, но я в нем не был свободен. Когда я начинал играть Шерифа, думал, что это временно, до тех пор, пока не найдут кого-нибудь на эту роль. А я смотрю, никто мне ничего не говорит, а я играю и играю. Ну ладно, придется внутренне наполнять эту роль. И я начал получать удовольствие от своего персонажа. Я знаю, что Шериф делал до выхода на сцену, где он был, куда уходил, когда я покидал сцену, кого он там встречал. Наполнилось все. Наверное, для любой роли это нужно. Мне нравится Шериф еще и потому, что в этой роли я могу смотреть и слушать спектакль больше, чем когда был Джимом. Естественно, вспоминается, как должно быть и как ты репетировал. Зато сейчас слушаешь, анализируешь и работаешь внутри над спектаклем даже больше, чем когда ты изначально выпускаешь его.
А. Иванов: Нет, не трудно. Труднее не столько с тем партнером, который играл одну роль и теперь выходит в другой роли, сколько с теми, кто не играл, а теперь играет. С ними бывает труднее, потому что так или иначе мы привыкаем к чему-то определенному. Как это ни странно, у меня в голове все равно сидят установки, которые были даны в 1992 году. Они уже просто вошли внутрь, я, может, даже их не очень четко формулирую, но я на них рассчитываю, я их ожидаю от своих партнеров.
ОКОЛО: В театре есть традиция перед началом спектакля собираться и обниматься всей семьей Карри. А как возникла эта традиция?
А. Маков: Это точно началось не с нашего состава. У нас был «Пятак, шесть, Сэм» – общий ритуал перед каждым спектаклем. Думаю, что это пришло, когда мы перенесли спектакль на Малую сцену Молодежного театра.
А. Иванов: Если честно, не помню. Она возникла не так давно, по сравнению с 30-ю годами. Думаю, эта традиция появилась, когда мы начали играть «Продавца дождя» на другой сцене. Оказавшись так или иначе не в своем, а в чужом доме, хотелось почувствовать какое-то общее единение и теплоту. Это было важно.
Беседовала Александра Питомцева
Фотографии предоставлены Театром Дождей