27 марта 20 лет назад на свет появился спектакль Театра Дождей «Тряпичная кукла» («Rag Dolly»). Эта была первая постановка в театре, которую частично финансировал Комитет по культуре Санкт-Петербурга — до этого театр 12 лет выпускал спектакли на собственные и спонсорские средства. Той же весной спектакль стал победителем на XI фестивале «Театры Санкт-Петербурга — детям» среди камерных театров.
История знаменитой на весь мир Реггеди Энн восходит к началу ХХ века. Художник и писатель Джонни Грюэль сочинял сказки о кукле, найденной на чердаке, для своей тяжело болеющей дочери Марселлы. После смерти дочери Грюэль опубликовал рассказы, а для того, чтобы чтобы поддержать продажи книг, его издатель предложил наладить выпуск тряпичных кукол. Это произошло больше 100 лет назад, в 1918 году. С тех пор популярность Реггеди Энн достигла мировых масштабов.
В 1984 году драматург Уильям Гибсон, вдохновившись историей Марселы и ее отца Джонни Грюэля, написал пьесу, ставшую основой мюзикла «Тряпичная кукла Реггеди Энн». Судьба мюзикла печальна — постановка на Бродвее провалилась, выдержав всего три представления. Зато у постановки Театра Дождей судьба оказалась счастливой — это самая долгая жизнь пьесы Гибсона в театральной истории. О том, как родился спектакль в Театре Дождей, об особенном музыкальном оформлении, о важности диалога детей и родителей мы поговорили с режиссером-постановщиком спектакля «Тряпичная кукла» («Rag Dolly») и художественным руководителем Театра Дождей — Натальей Никитиной.
ОКОЛО: Как возникла идея создать спектакль «Тряпичная кукла» («Rag Dolly»)?
Н.Н.: Еще в далеком 1986 году, после постановки «Чайки» в театре «Суббота», я обратилась к нашему другу, актеру Рижского ТЮЗа Владимиру Абрамову, с просьбой написать инсценировку «Муми-троллей». Владимир — человек многочисленных талантов, он не только актер и режиссер, но и художник прекрасный, и инсценировки умеет делать. Шел год за годом, а инсценировки все не было. И вот в 1989 году Абрамов приехал в Ленинград и сказал: «Я привез тебе пьесу, если она тебе не понравится, я за лето сделаю инсценировку “Муми-троллей”». И прочитал на труппе пьесу Уильяма Гибсона «Тряпичная кукла». Мы пришли в безумный восторг и тут же начали репетировать. Но тут грянул наш уход из «Субботы» и работа остановилась.
ОКОЛО: Когда возобновилась работа над спектаклем?
Н.Н.: Где-то через пару лет, уже в Театре Дождей, я опять вернулась к «Тряпичной кукле». Тогда мы занимались сценическим движением с Еленой Викторовной Марковой, она придумала пластику для кукол, но что-то все равно не складывалось: форма появлялась, а сути не было. И вновь пьеса была отложена. В 1997 году при театра появилась студия, и студийка Светлана Кенециус, которая тогда училась в Институте кино и телевидения на режиссуре, предложила попробовать сделать «Тряпичную куклу» со студией. Они подготовили и показали очень большой задел, чуть ли не целое первое действие. Именно эта студийная работа подсказала мне «ключик» к пьесе. А дальше так совпало, что в театре появились студенты Школы Русской Драмы (ШРД) под руководством И. О. Горбачева, и как раз подросла студия. Тогда состоялась третья попытка поставить «Rag Dolly». В спектакле были заняты студийцы, студенты ШРД и актеры театра. Причем у студентов ШРД спектакль стал одним из дипломных. В этот раз все сложилось, с третьей попытки удалось, наконец, «попасть в яблочко». Вот так двадцать лет назад, 27 марта 2002 года, в Международный день театра, и родилась «Тряпичная кукла».
ОКОЛО: У «Тряпичной куклы» интересное музыкальное решение. Расскажите, пожалуйста, об этом подробнее.
Н.Н.: В основу решения легла музыка группы «Тамбурин» — наших больших друзей, с которыми у нас был общий «ребенок» — Александр Василевский - бас-гитарист группы и один из основателей Театра Дождей.
С «Тамбурином» мы дружим давно, это очень родные и близкие нам люди. В театре периодически проходили концерты группы, их песни мы знаем и любим. Первой вошла в спектакль песня «Построю лодку», потом «Далеко-далеко», которая очень ассоциативно связана для меня с нашим театром. Изначально я ведь мечтала, чтобы в спектакле вживую играл «Тамбурин». Но размеры нашего пространства не позволили этой мечте осуществиться, и песни зазвучали под фонограмму, а за четверкой поющих актёров, меняющих пространство по ходу действия, закрепилось название «Оркестрик». Часть музыки, в частности вагнеровская тема, под которую оживает Реггеди Энн, осталась от студийной работы Светы Кенециус, песню про Ворону написал Иван Савенков, но основную часть музыкального оформления создали Николай Лосев и Артем Кожевников. А музыка в спектакле разнообразная: из фильмов Тима Бертона («Битлджус», «Эдвард руки-ножницы»), группы Enya и многое другое. Музыкальное оформление для меня сверхважно, потому что у меня спектакль рождается из музыки. Когда я слышу «нужную» музыку, у меня рождается образ, возникает сцена, находится решение. Музыка — это то, что воздействует на подсознание и зрителей, и актёров. Она, как путеводный огонек в ночи: актёру она очень точно указывает путь, а зрителю говорит что-то такое, что больше любых слов.
ОКОЛО: В этом спектакле, возрастное ограничение которого 6+, затрагиваются темы смерти, одиночества и самопожертвования. Как вы считаете, с какого возраста стоит начинать обсуждать с ребенком такие взрослые темы?
Н.Н.: Это очень индивидуальный вопрос. Важно, чтобы родители знали, что эти темы в спектакле есть, и понимали своего ребенка. Я считаю, что если обсуждать эти темы без страха, то в какой-то степени чем раньше, тем легче ребенок это воспримет, ведь до определенного возраста он вообще не понимает, что такое смерть. В целом наши детские спектакли все-таки рассчитаны на возраст с семи лет. Но самое главное — это спектакли для семейного просмотра. Ведь спектакль — это всегда приглашение к разговору и чудесный способ узнать своего ребенка. Он инициирует ребенка потом задавать какие-то вопросы родителям. Сейчас из-за того, что дети живут в непрерывном информационном потоке, они перестают быть «почемучками». И это очень опасно, ведь любознательность — двигатель прогресса, без нее вырастают не личности, а исполнители. Мне очень важно, чтобы наши спектакли вызывали у детей вопросы, которые они смогут потом обсудить с родителями, и тогда у них возникает «общее поле». Тогда они не рядышком живут, а вместе.
ОКОЛО: В одном зрительском отзыве было сказано: «Люблю детские спектакли Театра Дождей за то, что они недетские». Наталья Васильевна, как вам удается создавать детские спектакли, которые на одном дыхании смотрят взрослые, и взрослые спектакли, которые увлекут даже детей?
Н.Н.: У ребенка обостренное чувство «живого». Если на улице что-то происходит, мы ведь останавливаемся и смотрим. Так же и в театре: если на сцене что-то происходит по-настоящему, ребенку интересно, а если не по-настоящему, он сразу отвлекается. Вот и получается, что ребенок — как камертон: живое на сцене или, как говорят дети, понарошку. Что же касается детских спектаклей, которые на одном дыхании смотрят взрослые... Наверное, это происходит потому, что в каждом взрослом продолжает жить ребенок. В каждом из нас живет наш Маленький Принц. И как только он умирает, человек начинает стареть. Не взрослеть, а стареть. В наших спектаклях я как раз и обращаюсь к тому Маленькому Принцу, который живет в каждом из нас.
Беседовала Александра Питомцева
Фотографии представлены пресс-службой Театра Дождей