Взгляд в будущее, обращённый в прошлое. БДТ. Ничего этого не будет

Пожалуй, нет. Потому что у создателя спектакля остаётся ещё один, бесконечно скользкий и опасный, путь к зрителю — через глубину и многослойность произведения, которая заставит его думать. Средством реализации становятся отдельные монологи, каждый из которых несёт свою идею, слабо переплетённую, но всё же связанную с другими, многочисленные символы с не всегда понятным на первый взгляд предназначением, фоновые решения вроде тревожной, напряжённой музыки, дыма и видеофильма на заднем экране, особенно при их наложении на происходящее на сцене, а также включение в постановку проявлений иррационального, мистического и болезненного.

Именно такой путь выбрал для себя режиссёр Роман Михайлов. Впрочем, вряд ли стоило сомневаться, что человек, который состоял в сектах, рос в окружении цыган и бандитов, а после решил с десяток известных проблем современной математики, написал несколько книг и поставил ряд спектаклей, выберет простые художественные формы. К тому же, Михайлов никогда и не скрывал, что, создавая произведение искусства, он не слишком стремится быть понятным широкой аудитории. Так что зрителю остаётся лишь следовать за символами и пытаться их понять.

Место действия не указано, существует лишь Город, из-за которого главный герой Лёша (Лёня Нечаев) болеет, и Деревня, в которой целебный воздух. А вот два указания на время действия всё-таки присутствуют: отрывочная реплика бабушки (Диана Шишляева) «страны больше нет —где жить то будем?» указывает на вполне определённые исторические события. Фёдор (Алексей Винников), который ставит спектакли в местном клубе, в своём монологе о красной благодати коммунизма советует: отрекись сейчас, ты ведь всё равно в это не веришь, всё равно потом отречёшься, что подтверждает гипотезу о времени действия. Таким образом, наше настоящее является для героев будущим, про которое они, погружаясь в собственное прошлое, говорят, что ничего этого не будет.

Главный герой находится внутри своих чувств, эмоций, переживаний. Спектакль начинается с того, что он долго ходит и крутит кубик Рубика. Потом следует длительный рассказ о процессе сборки кубика и о восприятии героем окружающего мира через этот процесс. Причём актёр на сцене лишён речи, он взаимодействует с нами лишь невербальными средствами, что ещё более отделяет его от мира, все его мысли транслируются через закадровый голос, принадлежащий самому Роману Михайлову и связывающий тем самым создателя спектакля и его главного героя. Тем не менее, оказавшись в деревне, Лёша пытается всё больше взаимодействовать с внешним миром: соглашается на предложение девушек (Глафира Лаврова и Александра Магелатова) пойти за ягодами, идёт на спектакли, а также с дядей Колей (Николай Горшков) на рыбалку. Только процесс погружения в мир оказывается болезненным. Начиная с незначительных разочарований вроде того, что, оказавшись на рыбалке, он узнаёт, что рыба спит, а, слыша смех Лёли (Екатерина Старателева), он в то же время ощущает, что она плачет, заканчивая противоречиями между мучительными ощущениями от каждой из трёх театральных постановок и тем, что он продолжает ходить на них даже тогда, когда ему говорят этого не делать.

Пытаясь заглянуть в будущее, герой, однако, мучительно смотрит в собственное прошлое. Пережитые детские страхи вроде ощущения, что все люди в электричке сидят и говорят о нём, воспоминания о контакте с неким присутствием, вызванные деревенскими спектаклями, и тому подобные вещи говорят о том, что, несмотря на все взаимодействия с внешним миром, герой продолжает жить глубокой и мучительной рефлексией о собственном прошлом. В этот момент вокруг него исчезают другие люди, действия, остаётся лишь кубик Рубика и одинокая, молчаливая, смотрящая в одну точку собака. Возникает ощущение, что за образом приехавшего в деревню к бабушке Лёши скрывается вся Россия, застрявшая в воспоминаниях о собственном героическом и глубоко трагическом одновременно прошлом, оказавшаяся на распутье и не понимающая, куда ей пойти дальше после крушения идеи о красной благодати и что же с ней теперь будет…

Постановки в сельском клубе, выступают для героя своего рода мрачными пророчествами, толкование которых, однако, не вполне доступно даже самим действующим лицам. Это моноспектакли, исполнитель каждого из которых экспрессивно рассказывает одну историю из своей жизни, сюжет которой затмевается набором пугающих ощущений, испытанных им. При этом людям в спектаклях активно помогают куклы, иногда буквально сливающиеся с рассказчиками. Символика этих кукол остаётся не до конца раскрытой, однако кажется, что они иллюстрируют собой болезненность восприятия окружающего мира героем и служат средством отделения реального от иллюзорного, подчёркивающим многогранность происходящего и отсутствие у него единого смысла и единственно правильной интерпретации.

Но в спектаклях нужно увидеть и светлую сторону. Совершенно разные люди — бабушка и её внук, председатель и бывший заключённый, обычные деревенские девушки — все они оказываются объединены вокруг постановок. Мы почти ничего не узнаём об укладе их повседневной жизни, но видим, с каким трепетом жители каждый раз ожидают новой постановки. Самым счастливым из всех жителей деревни выглядит Фёдор — создатель спектаклей. Он, кажется, видит именно в творчестве ту силу, которая могла бы объединить людей в одно целое и привести к новой благодати, альтернативной коммунистической или иной, основанной на верованиях или идеологиях, при господстве которой ничего из того, что пугает Лешу, не будет.

На поклон актёры выходят сквозь дым. Причём это не обычный театральный туман, а именно дым, с характерным запахом гари. В этом видится скрытая, может быть, даже неосознанная отсылка к одноимённому тургеневскому роману: «и всё вдруг показалось ему дымом, всё, собственная жизнь, русская жизнь — всё людское, особенно всё русское … всё как будто беспрестанно меняется ..., а в сущности все то же да то же; всё торопится, спешит куда-то — и все исчезает бесследно, ничего не достигая; другой ветер подул — и бросилось все в противоположную сторону, и там опять та же безустанная, тревожная и — ненужная игра».

Текст: Егор Куликов 

Фотографии Стаса Левшина