Поговорили с создателем и идейным вдохновителем Театра Ненормативной пластики, лауреатом петербургской Театральной премии для молодых «Прорыв» в номинации «Лучший режиссер» Романом Кагановичем о планах на сезон, о специфике работы негосударственных театров и о том, в чем высший смысл театра.
Театр ненормативной пластики - независимый театр, объединивший талантливых актеров, выпускников Петербургской Театральной Академии. Отличительная особенность театра – перемещение акцента со слова на тело. Пластика стала одним из главных способов выражения идей.
ОКОЛО: Роман, Вы закончили РГИСИ по актерскому направлению. Как пришла идея пойти в режиссуру?
Р.К.: Я проработал год в театре («Наш театр») и понял, что я плохой артист — видел, какие со мной классные талантливые ребята играют. Потом на время ушёл из профессии, вёл мероприятия, стал хорошим ведущим, зарабатывал деньги.
Параллельно стал ходить на лекции в театральный институт к своему преподавателю по движению, и так втянулся, что поступил в аспирантуру по кафедре пластического воспитания на специальность «сценическое движение». И там сначала для себя сделали спектакль с однокурсниками, потом еще один... получилось.
ОКОЛО: А как назывался самый первый спектакль?
Р.К.: «По закону чести», он родился в 2009-2010 г. Это был сплошной угар - я веселый, сокурсники веселые. Мы придумали этюды, дрались, фехтовали.. для того консервативного времени это вообще было безумие. Но многие вспоминают этот спектакль как самое крутое, что вообще видели.
ОКОЛО: Театру ненормативной пластики уже 8 лет. А как родилось его название? Не отпугивает ли оно зрителей? Вот у меня друзья часто переспрашивают: «Театр ненормативной пластики? Это что-то непонятное и сложное для восприятия, как DEREVO или AXE?
Р.К.: Вообще мы изначально назывались театр МРАК, это была аббревиатура: Мирный Рациональный Адекватный Коллектив. Мы создали пару хитов — про любовь, по блокадному дневнику. И все меня спрашивали на фестивалях - почему такое несерьезное название? И родился Театр ненормативной пластики - мы же делаем акцент на тело.
ОКОЛО: А почему используете пластику для выражения идей?
Р.К.: Я этому учился в аспирантуре, да и мой ближайший коллега Макс Пахомов, с которым мы все спектакли делаем - тоже «движенец». Через тело мы можем передать гораздо больше. Ну и «ненормативная» - это неформальная, неклассическая. Решили, что так хорошо запоминаться будет — как «ненормативная лексика». Я даже тату себе набил с лого ТНП, 8 лет понадобилось, чтобы решиться.
ОКОЛО: Может, и актёры набьют теперь, будете братством «ТНП»?
Р.К.: Нет, им нельзя, они же и в других театрах играют.
ОКОЛО: И это здорово, что они не боятся сотрудничать с разными театрами, что актер не сидит всю жизнь в одном театре как раньше. А что даёт актерам игра в негосударственных театрах?
Р.К.: Негосударственный театр даёт актёрам возможность выражаться. Это же чистый секс, ради удовольствия и только по любви.
ОКОЛО: А зарабатывать в итоге удается, отбивается бюджет?
Р.К.: Нет, и актёры играют практически бесплатно. Сейчас вообще сложно — миллион независимых театров, конкуренция. Но с другой стороны это круто, это создает культурный ландшафт. Приятно, что я был одним из первых 8 лет назад, вместе с НДТ Льва Эренбурга и Таким театром. Когда мы начинали, вообще не было никаких инструментов продвижения, да даже профессии такой - smm-щик - не существовало. Мы не не знали толком, как продаваться, была «сарафанка» только, и ВКонтакте. Сложно было.
ОКОЛО: У театра нет своей cцены, вы арендуете площадки. А не было ли идеи создать свою?
Р.К.: Да, мы играем на разных площадках (Скороход, Цехъ, Театральная долина), они зачастую идут на уступки, в основном это паритетные договоренности. Своя сцена у нас когда-то была - в 2014 году, в пространстве «Точка», был тогда и спонсор. Но грянул кризис, и пришлось съехать, иначе это была бы гонка на выживание. Я же выбрал творческий путь. О своей площадке думал, но это такие сложности .. мне одному это не потянуть, да и не вижу смысла.
ОКОЛО: Какие спектакли Театра ненормативной пластики можно посмотреть сейчас в Петербурге?
Р.К.: Моноспектакль-исповедь «Сибирь», «Посмотри на него» (по роману-бестселлеру Анны Старобинец), «Интервью В.» (по мемуарам Александра Вертинского), «За белым кроликом» (документальное расследование убийства девушек).
ОКОЛО: Роман, спасибо, что не ставите, как очередной театр, «Три сестры», «На дне» или «Вишнёвый сад» (хотя так наверняка проще, зрители точно придут на классику), а знакомите зрителей с современными авторами.
Р.К.: Вообще я ставил два раза классику - «Обломов» и «Морфий». Но при этом мы оба раза переписывали основу и осовременивали её. Театр должен быть актуальным, а постоянно искать в классике — том же Шекспире — актуальность.. ну сколько можно? А гостеатры отказываютcя рисковать, им проще показывать что-то проверенное.
ОКОЛО: А есть ли кто-то из современных драматургов, с кем хотите поработать? С Асей Волошиной, например?
Р.К.: Я очень уважаю и люблю Асю Волошину, и я уже планировал поставить её пьесу «Человек из рыбы», но МХТ выкупил на неё права, и теперь какое-то время нельзя ставить это произведение. Но, надеюсь, это когда-нибудь случится. Я уже работал с Марией Огневой («Я сижу на берегу»), Настей Букреевой («Ганди молчал по субботам»), Аней Старобинец («Посмотри на него»).
ОКОЛО: Вы сотрудничаете и с другими театрами, в том числе в других городах?
Р.К.: Да, недавно в Балтийском доме вышел мой спектакль «Я сижу на берегу» на основе автобиографии Рубена Гальего. 19 апреля в рамках фестиваля LOFT в театре на Васильевском Ярославский театр драмы им. Волкова привезет «Каренина» по современной пьесе Василия Сигарева - это взгляд с иного ракурса, с иным смыслом на знакомую историю. Ставил и в Перми, и в Екатеринбурге. Но вообще езжу немного, по 5-6 постановок в год не выпускаю. Не люблю это дурацкое слово «выгорание», но оно может со мной произойти.
ОКОЛО: А премьеры в этом сезоне в Театре ненормативной пластики ожидаются?
Р.К.: Да, причём с актёрами ТЮЗа, надеюсь, всё удастся, и в этом году он родится.
ОКОЛО: Нет ли желания возобновлять спектакли, вышедшие когда-то из репертуара, как сейчас многие делают?
Р.К.: Бывает, находит ностальгия, но ненадолго. Всегда видно, когда спектакль выдыхается. Вот мы играли много лет «Юру» (по дневнику Юры Рябинкина, жившего в блокадном Ленинграде) с однокурсником Антоном Леоновым, и он в какой-то момент говорит: «Всё, в 35 я уже не могу играть 16-летнего».
ОКОЛО: А если заменить его, ввести нового актёра?
Р.К.: Нет. Это был моноспектакль, вместе его делали. Вместе выпустили - вместе похоронили. Больно, но что делать. Не знаю, сколько ещё «Посмотри на него» проживёт — мы редко его играем, сложно его поддерживать, сложно собираться. Но, кстати, с автором романа - Анной Старобинец - мы подружились, выпустили с командой из «Посмотри на него» аудиоспектакли по ее детским книгам.
ОКОЛО: Где их можно послушать?
Р.К.: На Storytel. Называется «Зверский детектив», в 3 частях — это чуть ли не главный хит у них, море фанатов. Интересно было работать, это такой новый пласт — вернее, мы возрождаем этот подзабытый формат. Причём мы не просто сделали аудиокнигу-читку, как многие, а настоящий спектакль с актёрами, озвучивающими зверей, сами написали песни.
ОКОЛО: И напоследок. Почему в своих спектаклях вы любите выкидывать из зоны комфорта людей? Ведь зрителю зачастую хочется прийти на что-то приятное, расслабиться, отключить голову, особенно в нынешнем мире, полном стрессов.
Р.К.: Я считаю, что театр — это институт, который должен отвечать за что-то, нести смысл. Театр и так сейчас проигрывает развлекательной индустрии - с тем же Netflix сложно бороться при том, что они делают крутой продукт, да вообще с любым сериалом сложно конкурировать. Все разговоры про то, что люди идут в театр, чтобы ощутить живую энергию, на мой взгляд, ерунда, учитывая, сколько самодеятельности вокруг. Мне важно в спектаклях поднимать темы, которые не освещаются никаким образом, говорить о вещах, которые во многом табуированы, о которых говорить неприятно. Просто я вижу в таком театре смысл, а в другом смысла не вижу.
Беседовала Наталья Стародубцева
Фотографии представлены пресс-службой Театра Ненормативной пластики