Если вы не верите в реинкарнацию, непременно сходите на моноспектакль Аси Ширшиной «Петербургская чертовня» в театре «Цехъ» и убедитесь, что переселение душ существует. Два часа с вами проведёт живое воплощение Анны Ахматовой с горькой исповедью о своей жизни.
Постановка Юрия Васильева состоит из двух частей: первая, «Исповедь дочери века», создана актрисой Асей Ширшиной и основана на «Записных книжках» Лидии Чуковской, письмах и стихах Анны Ахматовой. Органично вплетаются в композицию отрывки из Библии («Книги Иова»): «Господь дал - господь взял», а фоном звучат бесстрастные заседания ЦК и печально известный доклад Жукова: «Ее стихотворения, пропитанные духом пессимизма и упадочничества, выражающие вкусы старой салонной поэзии, застывшей на позициях буржуазно-аристократического эстетства и декадентства, — «искусства для искусства», не желающей идти в ногу со своим народом, наносят вред делу воспитания нашей молодежи и не могут быть терпимы в советской литературе».
Вторая часть постановки - «Петербургская чертовня» (по произведению «Поэма без героя», над которым Ахматова трудилась, постоянно дополняя и перерабатывая, свыше 20 лет). В сочинении автор возвращается к давно ушедшей эпохе серебряного века — но с позиции не современника, а историка - уже зная, что многие действующие лица либо в лагерях, либо мертвы. «Как же это могло случиться, что одна я из них жива?».
На сцене - лаконичные декорации, соприкасаясь с которыми, актриса «оживляет» их: вешалка превратится в корабль, с которого отчаянная Аня Горенко спрыгнет, чтобы доплыть самой до берега, старый свитер вдруг предстанет отцом, Андреем Антоновичем Горенко, плед обратится суровой преподавательницей (втайне восхищающейся талантом юной Ани).
В центре сцены висит круг из соединенных веревок — намёк на цикличность истории и судьбы страны. Разорвавшись, круг превращается в десятки петель для повешения, а позже - в подобие креста, на котором висит героиня в ожидании приговора для сына. По словам писательницы, самое ужасное — это «пытка надеждой — ведь после отчаяния приходит покой, а от надежды сходят с ума».
В самом начале действа Ахматова, схватив чемодан, решительно направляется с двери, бьётся и пытается вырваться, словно птица в клетке — и не может. И начинает свой рассказ. Вспоминает своё детство у моря в Севастополе, свой буйный отчаянный нрав - юная Аня в отличие от жеманных девушек, которые приходили на пляж одетые и боялись намочить ноги и испортить причёску, кидалась в море полуголая и плавала часами. Вперемежку мелькают моменты из счастливой юности и трагические эпизоды — жестокие слова отца, не признающего творчество дочери и запретившего использовать фамилию Горенко, знакомство с Гумилёвым, путешествие по Италии, начало травли писательницы, отказ в публикациях, арест сына Лёвушки...
«Ты спроси моих современниц,
каторжанок, стопятниц, пленниц,
и тебе порасскажем мы,
как в беспамятном жили страхе,
как растили детей для плахи,
для застенка и для тюрьмы…».
Ася Ширшина, вся в чёрном, хрупкая, пластичная, не играет, а вместе со зрителями проживает трагическую судьбу поэта и не может сдержать слёз в финале, смотря немигающим взором куда-то далеко, в прошлое своего народа. Плачут и зрители — восхищаются искренностью, талантом актрисы, скорбят о судьбе своей страны и о том, что власть не учится на собственных ошибках.
Текст Натальи Стародубцевой
Фотографии из открытого доступа