В начале июня в рамках проекта «Театры – детям» состоялись гастроли пермского театра юного зрителя. Спектакли «Сказки про Ежика в тумане» и «Мертвые души» показали на сцене Санкт-Петербургского государственного академического театра комедии им. Н.П. Акимова.
Пермь считается одним из самых театральных городов России. Нашумевший, некогда амбициозный проект, призванный сделать миллионный уральский город культурной столицей, получил неоднозначные оценки специалистов, но все же этот эксперимент достиг определенных результатов, и сегодня качество и насыщенность театральной жизни Перми зачастую превышает столичное. Только ленивый не слышал о пермском «Театр-Театре», «У моста» или хотя бы об экспериментальной площадке «Сцена-Молот». Театр Юного Зрителя менее известен в широком кругу (поскольку не переживал революций и не эпатировал публику), однако по значимости для культурной жизни города он, пожалуй, не уступает вышеперечисленным.
Находится этот театр в одном из красивейших зданий в историческом центре города (эклектический особняк конца XIX — начала XX века). Труппу уже более 30 лет возглавляет народный артист России, заслуженный деятель искусств РФ Михаил Скоморохов.
1 июня петербуржцы увидели один из спектаклей пермского ТЮЗа «Сказки про ежика в тумане», поставленный по знаменитому произведению Сергея Козлова. Возрастной ценз постановки 7+, но в целом она рассчитана скорее на семейный просмотр.
Ежик (Александр Красиков), Медвежонок (Степан Сопко ), Заяц (Александр Королёв), Ворона (Татьяна Пешкова) и Белочка (Евгения Шишенина) живут в какой-то своей вселенной. Странные существа в огромных плюшевых костюмах-комбинезонах, напоминающие клоунов из знаменитого «Снежного шоу» Славы Полунина. (Художник-постановщик - Ирэна Ярутис). Сравнение, в общем, неслучайное. Тот же лиризм, темпоритм и тот же взгляд на мир: трепет и удивление перед загадочностью всего сущего. Спектакль очень точно передает атмосферу таинственности бытия. Его персонажи - не звери, и не люди, они какие-то особые существа, творящие сами свою жизнь в мире, о котором ничего не знают. Сохраняя чистоту эмоций ребенка, герои с одинаковым удивлением относится к абсолютно всем проявлениям окружающего их пространства.
Ровный, неторопливый, почти медитативный, ритм «Сказок про ежика» непривычен для постановок, адресованных детям. Но в этом, мне кажется, основное достоинство спектакля. Режиссер (М. Скоморохов) не пытается развлекать или заигрывать с ребенком, он говорит с ним «по-взрослому» на «взрослые» темы. Что находится за границами нашего существования? Что такое любовь? И почему звезды зажигаются на небе?
Действие сопровождается «живой» музыкой, которую исполняет инструментальный ансамбль (композитор Ольга Тихомирова). Звуки этой постановки легкие и воздушные, как облако или белые шапки одуванчиков - эти образы не единожды всплывают в речах персонажей и будут самой точной характеристикой сценического произведения.
Вторым спектаклем, показанным в рамках этих гастролей, стали «Мертвые души» режиссера Владимира Гурфинкеля. Специально для этой постановки Ильёй Губиным была написана новая инсценировка гоголевской поэмы. В отличие от «Сказок про ёжика…», «Мертвые души» - спектакль уже для взрослых (16+). Его тональность сумрачная, эстетика принципиально другая, но, несмотря на это, в оформлении спектакля чувствуется рука того же художника. Ирэна Ярутис создала очень эффектное и смыслообразующее пространство: действие словно происходит в космосе. Цветовая гамма в целом - черно-белая, максимально нейтральная, декорации – предельно минималистичны. Черный задник, служащий экраном для видеопроекции, расширяет и углубляет пространство до бесконечности. Очевидно, что место действия находится за границами категории времени.
Из немногочисленного предметного мира в спектакле используются табуреты, из которых складываются, собственно, практически все необходимые декорации.
Обращают на себя внимания предметы, маркирующие так называемую «русскость». То есть если приметы времени в этом спектакле неконкретны, то пространственная принадлежность для авторов постановки явно важна. Встречается и лубочный мужик в исподнем и валенках с балалайкой в руках, и виды безмолвных, бескрайних пейзажей, столь свойственных для нашей страны, и до боли знакомые палки борщевика, увенчанные шапками сухих соцветий. Длинный пронзительный монолог героя «Чего хочешь ты от меня, о Русь?» окончательно рассеивает все сомнения. Это размышления режиссера о России, о нашей, культуре, ментальности и судьбе.
В соответствии с сюжетом первоисточника Чичиков (Александр Смирнов) ездит по Руси-матушке от помещика к помещику и с каждым договаривается о купчее умерших крестьян. Каждый образ помещика – это ироничный и азартный гротеск.
Например, в Маниловке Чичикова встречает эксцентричный помещик (Михаил Шибанов), порхающий на одном пуанте под классическую музыку. Он одновременно и комичен, и инфернален. Жеманные интонации в голосе, неожиданный переход на оперное пение, при этом безжалостное русское обжорство за обедом и подобострастные речи о любви к начальству. Жену Манилова играет мужчина. Отобедав, Манилова буквально вырубается прямо на полу и начинает бесстыдно храпеть. Буффонный образ, созданный Дмитрием Гордеевым, очень органично вписывается в эту пародийную сцену. Но вскоре замечаешь, что в спектакле в принципе нет женщин. Коробочку и Манилову играют мужчины, а все прочие сюжетные линии с барышнями убраны.
Действие спектакля выстроено не линейно, встречи Чичикова с помещиками представлены в виде флешбэков. Это эпизоды дела, которые он излагает на некоем суде…по-видимому, Страшном. На черный задник проецируются безличие белые тени (мертвые души?). Количество их растет в геометрической прогрессии: медленно двигаясь, переставляя табуретки, они будто заполоняют всё пространство, живые теряются среди мертвых...
Постановка предоставляет широкий коридор для трактовки. Здесь и аллюзия на земные человеческие мытарства, и память о кровавых процессах прошедшего века. Суд над героем превращается в суд времени над поколением; суд, который держит каждый человек перед собой, перед человечеством в целом и перед высшей силой…
В финале растерянный перед пустотой Чичиков, декламирует свое предсмертное покаяние, а сверху над сценой загорается красная надпись «Выхода нет».
Безысходность и безвыходность, наследуемая, собственно, у творчества Гоголя, но повторенная сегодняшним днем, отражается в художественном мире этого спектакля. Режиссер не оставляет никакого просвета, никакой надежды – сумрачное с самого начала действие к финалу и вовсе погружается во всепоглощающий мрак.
Текст: Ольга КаммариФотографии Алексея Гущина и из открытого доступа
Пермь считается одним из самых театральных городов России. Нашумевший, некогда амбициозный проект, призванный сделать миллионный уральский город культурной столицей, получил неоднозначные оценки специалистов, но все же этот эксперимент достиг определенных результатов, и сегодня качество и насыщенность театральной жизни Перми зачастую превышает столичное. Только ленивый не слышал о пермском «Театр-Театре», «У моста» или хотя бы об экспериментальной площадке «Сцена-Молот». Театр Юного Зрителя менее известен в широком кругу (поскольку не переживал революций и не эпатировал публику), однако по значимости для культурной жизни города он, пожалуй, не уступает вышеперечисленным.
Находится этот театр в одном из красивейших зданий в историческом центре города (эклектический особняк конца XIX — начала XX века). Труппу уже более 30 лет возглавляет народный артист России, заслуженный деятель искусств РФ Михаил Скоморохов.
1 июня петербуржцы увидели один из спектаклей пермского ТЮЗа «Сказки про ежика в тумане», поставленный по знаменитому произведению Сергея Козлова. Возрастной ценз постановки 7+, но в целом она рассчитана скорее на семейный просмотр.
Ежик (Александр Красиков), Медвежонок (Степан Сопко ), Заяц (Александр Королёв), Ворона (Татьяна Пешкова) и Белочка (Евгения Шишенина) живут в какой-то своей вселенной. Странные существа в огромных плюшевых костюмах-комбинезонах, напоминающие клоунов из знаменитого «Снежного шоу» Славы Полунина. (Художник-постановщик - Ирэна Ярутис). Сравнение, в общем, неслучайное. Тот же лиризм, темпоритм и тот же взгляд на мир: трепет и удивление перед загадочностью всего сущего. Спектакль очень точно передает атмосферу таинственности бытия. Его персонажи - не звери, и не люди, они какие-то особые существа, творящие сами свою жизнь в мире, о котором ничего не знают. Сохраняя чистоту эмоций ребенка, герои с одинаковым удивлением относится к абсолютно всем проявлениям окружающего их пространства.
Ровный, неторопливый, почти медитативный, ритм «Сказок про ежика» непривычен для постановок, адресованных детям. Но в этом, мне кажется, основное достоинство спектакля. Режиссер (М. Скоморохов) не пытается развлекать или заигрывать с ребенком, он говорит с ним «по-взрослому» на «взрослые» темы. Что находится за границами нашего существования? Что такое любовь? И почему звезды зажигаются на небе?
Действие сопровождается «живой» музыкой, которую исполняет инструментальный ансамбль (композитор Ольга Тихомирова). Звуки этой постановки легкие и воздушные, как облако или белые шапки одуванчиков - эти образы не единожды всплывают в речах персонажей и будут самой точной характеристикой сценического произведения.
Вторым спектаклем, показанным в рамках этих гастролей, стали «Мертвые души» режиссера Владимира Гурфинкеля. Специально для этой постановки Ильёй Губиным была написана новая инсценировка гоголевской поэмы. В отличие от «Сказок про ёжика…», «Мертвые души» - спектакль уже для взрослых (16+). Его тональность сумрачная, эстетика принципиально другая, но, несмотря на это, в оформлении спектакля чувствуется рука того же художника. Ирэна Ярутис создала очень эффектное и смыслообразующее пространство: действие словно происходит в космосе. Цветовая гамма в целом - черно-белая, максимально нейтральная, декорации – предельно минималистичны. Черный задник, служащий экраном для видеопроекции, расширяет и углубляет пространство до бесконечности. Очевидно, что место действия находится за границами категории времени.
Из немногочисленного предметного мира в спектакле используются табуреты, из которых складываются, собственно, практически все необходимые декорации.
Обращают на себя внимания предметы, маркирующие так называемую «русскость». То есть если приметы времени в этом спектакле неконкретны, то пространственная принадлежность для авторов постановки явно важна. Встречается и лубочный мужик в исподнем и валенках с балалайкой в руках, и виды безмолвных, бескрайних пейзажей, столь свойственных для нашей страны, и до боли знакомые палки борщевика, увенчанные шапками сухих соцветий. Длинный пронзительный монолог героя «Чего хочешь ты от меня, о Русь?» окончательно рассеивает все сомнения. Это размышления режиссера о России, о нашей, культуре, ментальности и судьбе.
В соответствии с сюжетом первоисточника Чичиков (Александр Смирнов) ездит по Руси-матушке от помещика к помещику и с каждым договаривается о купчее умерших крестьян. Каждый образ помещика – это ироничный и азартный гротеск.
Например, в Маниловке Чичикова встречает эксцентричный помещик (Михаил Шибанов), порхающий на одном пуанте под классическую музыку. Он одновременно и комичен, и инфернален. Жеманные интонации в голосе, неожиданный переход на оперное пение, при этом безжалостное русское обжорство за обедом и подобострастные речи о любви к начальству. Жену Манилова играет мужчина. Отобедав, Манилова буквально вырубается прямо на полу и начинает бесстыдно храпеть. Буффонный образ, созданный Дмитрием Гордеевым, очень органично вписывается в эту пародийную сцену. Но вскоре замечаешь, что в спектакле в принципе нет женщин. Коробочку и Манилову играют мужчины, а все прочие сюжетные линии с барышнями убраны.
Действие спектакля выстроено не линейно, встречи Чичикова с помещиками представлены в виде флешбэков. Это эпизоды дела, которые он излагает на некоем суде…по-видимому, Страшном. На черный задник проецируются безличие белые тени (мертвые души?). Количество их растет в геометрической прогрессии: медленно двигаясь, переставляя табуретки, они будто заполоняют всё пространство, живые теряются среди мертвых...
Постановка предоставляет широкий коридор для трактовки. Здесь и аллюзия на земные человеческие мытарства, и память о кровавых процессах прошедшего века. Суд над героем превращается в суд времени над поколением; суд, который держит каждый человек перед собой, перед человечеством в целом и перед высшей силой…
В финале растерянный перед пустотой Чичиков, декламирует свое предсмертное покаяние, а сверху над сценой загорается красная надпись «Выхода нет».
Безысходность и безвыходность, наследуемая, собственно, у творчества Гоголя, но повторенная сегодняшним днем, отражается в художественном мире этого спектакля. Режиссер не оставляет никакого просвета, никакой надежды – сумрачное с самого начала действие к финалу и вовсе погружается во всепоглощающий мрак.
Текст: Ольга Каммари
Фотографии Алексея Гущина и из открытого доступа