Главная » Таня Вайнштейн: В иммерсивном театре всё начинает работать только когда приходит зритель
Таня Вайнштейн: В иммерсивном театре всё начинает работать только когда приходит зритель
28.04.2019
26 апреля на площадке "Скороход" состоялась премьера спектакля Тани Вайнштейн "Комиссия" - иммерсивного перформанса, в котором зритель сам выбирает для себя формат существования. Постановка исследует ситуацию поступления в театральный институт и одновременно изучает, как соотносятся между собой искусство и повседневная жизнь. Перед премьерой мы пообщались с Таней о том, что предстоит увидеть зрителям и пережить актерам.
Таня, вы уже поставили огромное количество спектаклей, но вот сегодня премьера – волнуетесь?
Волнуюсь *улыбается*. Даже очень. В сегодняшнем спектакле, помимо прочего, я должна сама срежиссировать себя и сама же себя сыграть. У меня небольшая роль, но, тем не менее, она есть, и без нее спектакль не состоится. И от этого мне страшно вдвойне.
Но вы не значитесь в афише. Это сюрприз?
Да.
Как интересно!
Да! *смеется*
Вопрос вам, как режиссеру. По каким критериям понимаете, что всё задуманное удалось?
Мне кажется, всё зависит от конкретного целеполагания. Я не надеюсь, что одним спектаклем можно решить все вопросы, которые ты ставишь перед собой, перед миром и искусством, так что у каждого спектакля есть какая-то конкретная задача.
То есть один спектакль – один вопрос?
Да, условно говоря. В спектакле, премьера которого состоится сегодня, у меня было две важных для меня задачи. Во-первых, это возможность работы со зрителем. Важный иммерсивный момент – когда зрители превращаются в абитуриентов и пытаются пройти тот путь, который уже прошли люди на сцене. И второй момент – я давно не работала с ролями-масками. В этом спектакле актёры играют настолько далеких от них персонажей, насколько это вообще возможно. Все четверо людей, находящихся на площадке, играют кого угодно, только не себя.
Это режиссерская задумка или так случайно получилось?
Это была задача. Вся система отбора, когда кто-то определяет, будешь ты талантливым актером или нет – довольно странная, и у нас к ней много вопросов. Именно от этих вопросов, от этого недовольства и получился сегодняшний спектакль.
А судьи кто?
Именно, а судьи кто? Кто вообще определяет, кто ты и что ты, имеешь ли ты право? Я хорошо знакома с этой системой – во-первых, потому, что пять лет поступала в театральную академию, а потом сразу же после окончания уже сидела в приемной комиссии с противоположной стороны. Момент отбора для меня один из самых страшных моментов в педагогике: ты не имеешь права на ошибку. Очень много тонких, интересных, глубоких людей можно просто не разглядеть. У тебя есть 3 минуты, чтобы принять решение о будущем человека. Хотелось говорить об этом тоже – а получилась жесткая сатира на то, как это происходит у нас. Местами нам было так смешно, что я даже не знаю – может быть зрителю не будет так смешно. И да, это первая комедия, которую я делаю. Вот знаете, у Фокина спрашивают: «Почему вы не ставите комедии?». Он говорит: «Я однажды пытался. Мы очень смеялись на репетициях, а потом пришли зрители и никто не смеялся, а двое даже всплакнули». Я, конечно, не Фокин – но сегодня мы надеемся проверить какие-то вещи. Потому что в иммерсивном театре всё начинает работать только когда приходит зритель.
Как раз хотела спросить про иммерсивный театр – жанр кажется очень рискованным.
Не то слово!
Не было мыслей взять в качестве абитуриентов тоже актеров, и быть уверенной, что всё пойдет по плану?
Но тогда пропадет весь смысл, весь посыл. Чего действительно хотелось – так это дать возможность зрителю испробовать себя. Я изначально хотела, чтобы весь зал работал так, но потом мы поняли, что это растянется на 18 часов (смеётся). Но пока этот принцип взаимодействия мне кажется очень важным. Мы не знаем, кто придет. Мы не знаем, какие люди придут.
Если это не секрет – абитуриенты проходят у вас какой-то внутренний отсев?
Они просто покупают билеты.
И всё?
Да, единственное, что мы знаем – это емайл, на который уходит билет.
То есть сегодня вы их увидите в первый раз? И если человек внезапно расстроится, расплачется, потеряется, забудет текст?...
Да, да, да – может произойти всё, что угодно.
И актёры готовы импровизировать, разрешить любую ситуацию?
У них есть очень чёткая вариативная схема. Мы постарались предусмотреть все возможные паттерны поведения. Но у нас также есть я. И я могу в любой момент остановить спектакль – такая у нас договоренность. Так когда-то делал Андрей Могучий, и я считаю, что это право режиссера в данном виде театра быть таким Богом из машины, который может прийти и всё остановить.
Хочу спросить о вас. В одном из интервью вы писали, что мотивация стать актёром – это признание или призвание. Интересно узнать, что это в вашем случае?
Я не актриса, поэтому со мной всё немножко проще. Когда я поступала, мне говорили фразу, которую я никак не могла понять.
Представляете, я приходила поступать, такая лысая девочка. Я была бритая тогда, КМС по карате, заходила и говорила: «Здрасьте». Мне говорили: «Здравствуйте. А вы кого собираетесь играть?». А мне 16 лет и я же девочка – конечно, Джульетту! И это вызывало такой хохот, и в какой-то момент мне стали говорить: «Вы знаете, у вас не соответствует внешнее внутреннему».
И почему-то ни один дурак не подошел, не взял меня за руку и не сказал: «Вы знаете, театр всё еще живет некими типажами. В обычном среднестатистическом драматическом театре у вас не будет ролей, которые вы с вашей внешностью сможете органично создать». Сейчас я понимаю, что это прекрасно, что я занимаюсь режиссурой и меня, на самом деле, не тянет на сцену. Я уже в процессе подготовки этого спектакля трижды пожалела, что я играю какую-то роль, потому что я дико люблю быть «за площадкой» и для меня это – единственный способ общения с миром.
У вас очень большой опыт общения с театральной комиссией. Мы увидим сегодня какую-то сцену из вашей жизни?
Посмотрим. Там есть один момент в спектакле, где я, возможно, буду рассказывать какие-то свои истории. Причем у меня припасены 2 разные истории в зависимости от того, куда пойдёт действие. На самом деле, весь ужас иммерсивного спектакля в том, что мы должны создать не один спектакль, а приблизительно двести. Похоже на сад расходящихся тропок.
Таня, у меня остался последний вопрос на засыпку: вы могли бы что-нибудь посоветовать людям, которые поступали – и не поступили?
Очень сложный вопрос. Очень хороший и очень сложный. На самом деле, потому что есть мой опыт – опыт человека, который поступал много раз и всё-таки поступил. И вроде как не бессмысленный человек, потому что я закончила с красным дипломом, у меня свой театр и школа, я востребованный режиссер. Но есть истории людей, которые пошли куда-то еще и реализовались там – например, мой папа. Когда ему было 17-18 лет, он один раз попробовал поступать в театральную академию, его не взяли, он ушел на филфак и сейчас он невероятно прекрасный известный писатель. Гораздо более известный, чем я. А я всегда очень верю в какое-то внутреннее ощущение правильности выбора, который человек делает для себя сам. Маленький спойлер: мой вывод из всей этой работы, которую мы делали над этим спектаклем в том, что единственный человек, который реально принимает решение быть или не быть актером – это сам человек.
Беседовала Алина ТрофимцоваФотографии из открытого доступа
Таня, вы уже поставили огромное количество спектаклей, но вот сегодня премьера – волнуетесь?
Волнуюсь *улыбается*. Даже очень. В сегодняшнем спектакле, помимо прочего, я должна сама срежиссировать себя и сама же себя сыграть. У меня небольшая роль, но, тем не менее, она есть, и без нее спектакль не состоится. И от этого мне страшно вдвойне.
Но вы не значитесь в афише. Это сюрприз?
Да.
Как интересно!
Да! *смеется*
Вопрос вам, как режиссеру. По каким критериям понимаете, что всё задуманное удалось?
Мне кажется, всё зависит от конкретного целеполагания. Я не надеюсь, что одним спектаклем можно решить все вопросы, которые ты ставишь перед собой, перед миром и искусством, так что у каждого спектакля есть какая-то конкретная задача.
То есть один спектакль – один вопрос?
Да, условно говоря. В спектакле, премьера которого состоится сегодня, у меня было две важных для меня задачи. Во-первых, это возможность работы со зрителем. Важный иммерсивный момент – когда зрители превращаются в абитуриентов и пытаются пройти тот путь, который уже прошли люди на сцене. И второй момент – я давно не работала с ролями-масками. В этом спектакле актёры играют настолько далеких от них персонажей, насколько это вообще возможно. Все четверо людей, находящихся на площадке, играют кого угодно, только не себя.
Это режиссерская задумка или так случайно получилось?
Это была задача. Вся система отбора, когда кто-то определяет, будешь ты талантливым актером или нет – довольно странная, и у нас к ней много вопросов. Именно от этих вопросов, от этого недовольства и получился сегодняшний спектакль.
А судьи кто?
Именно, а судьи кто? Кто вообще определяет, кто ты и что ты, имеешь ли ты право? Я хорошо знакома с этой системой – во-первых, потому, что пять лет поступала в театральную академию, а потом сразу же после окончания уже сидела в приемной комиссии с противоположной стороны. Момент отбора для меня один из самых страшных моментов в педагогике: ты не имеешь права на ошибку. Очень много тонких, интересных, глубоких людей можно просто не разглядеть. У тебя есть 3 минуты, чтобы принять решение о будущем человека. Хотелось говорить об этом тоже – а получилась жесткая сатира на то, как это происходит у нас. Местами нам было так смешно, что я даже не знаю – может быть зрителю не будет так смешно. И да, это первая комедия, которую я делаю. Вот знаете, у Фокина спрашивают: «Почему вы не ставите комедии?». Он говорит: «Я однажды пытался. Мы очень смеялись на репетициях, а потом пришли зрители и никто не смеялся, а двое даже всплакнули». Я, конечно, не Фокин – но сегодня мы надеемся проверить какие-то вещи. Потому что в иммерсивном театре всё начинает работать только когда приходит зритель.
Как раз хотела спросить про иммерсивный театр – жанр кажется очень рискованным.
Не то слово!
Не было мыслей взять в качестве абитуриентов тоже актеров, и быть уверенной, что всё пойдет по плану?
Но тогда пропадет весь смысл, весь посыл. Чего действительно хотелось – так это дать возможность зрителю испробовать себя. Я изначально хотела, чтобы весь зал работал так, но потом мы поняли, что это растянется на 18 часов (смеётся). Но пока этот принцип взаимодействия мне кажется очень важным. Мы не знаем, кто придет. Мы не знаем, какие люди придут.
Если это не секрет – абитуриенты проходят у вас какой-то внутренний отсев?
Они просто покупают билеты.
И всё?
Да, единственное, что мы знаем – это емайл, на который уходит билет.
То есть сегодня вы их увидите в первый раз? И если человек внезапно расстроится, расплачется, потеряется, забудет текст?...
Да, да, да – может произойти всё, что угодно.
И актёры готовы импровизировать, разрешить любую ситуацию?
У них есть очень чёткая вариативная схема. Мы постарались предусмотреть все возможные паттерны поведения. Но у нас также есть я. И я могу в любой момент остановить спектакль – такая у нас договоренность. Так когда-то делал Андрей Могучий, и я считаю, что это право режиссера в данном виде театра быть таким Богом из машины, который может прийти и всё остановить.
Хочу спросить о вас. В одном из интервью вы писали, что мотивация стать актёром – это признание или призвание. Интересно узнать, что это в вашем случае?
Я не актриса, поэтому со мной всё немножко проще. Когда я поступала, мне говорили фразу, которую я никак не могла понять.
Представляете, я приходила поступать, такая лысая девочка. Я была бритая тогда, КМС по карате, заходила и говорила: «Здрасьте». Мне говорили: «Здравствуйте. А вы кого собираетесь играть?». А мне 16 лет и я же девочка – конечно, Джульетту! И это вызывало такой хохот, и в какой-то момент мне стали говорить: «Вы знаете, у вас не соответствует внешнее внутреннему».
И почему-то ни один дурак не подошел, не взял меня за руку и не сказал: «Вы знаете, театр всё еще живет некими типажами. В обычном среднестатистическом драматическом театре у вас не будет ролей, которые вы с вашей внешностью сможете органично создать». Сейчас я понимаю, что это прекрасно, что я занимаюсь режиссурой и меня, на самом деле, не тянет на сцену. Я уже в процессе подготовки этого спектакля трижды пожалела, что я играю какую-то роль, потому что я дико люблю быть «за площадкой» и для меня это – единственный способ общения с миром.
У вас очень большой опыт общения с театральной комиссией. Мы увидим сегодня какую-то сцену из вашей жизни?
Посмотрим. Там есть один момент в спектакле, где я, возможно, буду рассказывать какие-то свои истории. Причем у меня припасены 2 разные истории в зависимости от того, куда пойдёт действие. На самом деле, весь ужас иммерсивного спектакля в том, что мы должны создать не один спектакль, а приблизительно двести. Похоже на сад расходящихся тропок.
Таня, у меня остался последний вопрос на засыпку: вы могли бы что-нибудь посоветовать людям, которые поступали – и не поступили?
Очень сложный вопрос. Очень хороший и очень сложный. На самом деле, потому что есть мой опыт – опыт человека, который поступал много раз и всё-таки поступил. И вроде как не бессмысленный человек, потому что я закончила с красным дипломом, у меня свой театр и школа, я востребованный режиссер. Но есть истории людей, которые пошли куда-то еще и реализовались там – например, мой папа. Когда ему было 17-18 лет, он один раз попробовал поступать в театральную академию, его не взяли, он ушел на филфак и сейчас он невероятно прекрасный известный писатель. Гораздо более известный, чем я. А я всегда очень верю в какое-то внутреннее ощущение правильности выбора, который человек делает для себя сам. Маленький спойлер: мой вывод из всей этой работы, которую мы делали над этим спектаклем в том, что единственный человек, который реально принимает решение быть или не быть актером – это сам человек.
Беседовала Алина Трофимцова
Фотографии из открытого доступа