14 ноября в рамках форума независимого театра "Площадка vol. 2" Плохой театр представил постановку «Мест нет», посвященную психологии человека в ситуации теракта. Режиссёр - Дмитрий Крестьянкин.
«Извините, пожалуйста, это мое место. Мне очень жаль, что так получилось, но это мое место. У меня в билете указано 3 ряд, 7 место, я должен здесь сидеть, я просто опоздал» - герой спектакля ищет себе место в мире мертвых.
Мир мертвых холодный и темный - облупившиеся стены сгоревшей Анненкирхе, пожалуй, самые подходящие для него декорации. Актеры сидят среди зрителей – этакая иллюстрация реальности – все мы равны перед Великим выбором и не знаем, на кого следующим укажет его рука. Кому придется спускаться вниз, а кому жить. Сюжет показывает персонажей жертв террористических актов разных лет – школьную
учительницу, водителя, работника метро, страхового агента, однако цель спектакля - не заклеймить зло. Персонажи созданы привлеченными к проекту психологами, материалами из интервью, и художественно доработаны. Аудиосопровождение рассказывает историю каждого из них, но отсылок к конкретным
событиям тоже нет, скорее здесь у каждого персонажа своя история- футбольный
матч, концерт, полет, поездка. Терроризм здесь взят как квинтэссенция современного
страха.
Спектакль состоит из трех частей. После финального монолога героя, не нашедшего
себе места в мире мертвых, каждому актеру дается возможность снять маску
персонажа и высказать все, что хочется. Это может быть банально или интересно,
по-разному простые и трогательные слова: «Не факт, что у нас кроме этой жизни
что-то еще есть, хочется быть счастливым здесь и сейчас». «Любите близких», «У
меня сегодня в зале мама, она врач-кардиолог, 15 лет работала на скорой помощи, и
всю мою сознательную жизнь она спасает людей. Я безумно горжусь этим и очень ее
люблю, наконец-то есть возможность это сказать. Но я к чему, есть такие
замечательные люди, как моя мама, они спасают наши жизни в физическом плане, а
вот чтобы спасти свое внутреннее – это наша работа и надо быть теплее друг к другу.
Добро не дается, это работа, это то, что мы в себе растим, что взрастим, то и будет» -
вот что звучало со сцены эпилогом спектакля вечером 14 ноября.
После спектакля психолог организует дискуссию со всеми желающими, на которой
зрители могут высказаться на наболевшие темы, задать вопрос или вынести что-то на
обсуждение.
«Я считаю, это тоже часть спектакля, говорит режиссер, - спектакль мог вообще мимо
пройти, но человек остался на обсуждение и услышал, что-то важное, например
«давайте жить дружно» и такой: «офигенная мысль, давайте жить дружно!». И с тех
пор живет дружно». Это возможность для зрителя проговорить свои страхи небытовым
способом, услышать других, получить поддержку. На дискуссию
осталось треть зрителей. Это лишний раз доказывает, что есть страх. Он живет где-то в правом подреберье, спускается с нами в метро, садится в самолёт, провожает ребёнка в школу. Мы точно
знаем, что в мире есть зло и оно может быть направлено против нас. Мы умеем и
будем ему противостоять. Будем вешать новогодние гирлянды в ноябре, вести дневники, покупать страховые полисы, придумывать ритуалы на удачу и звонить родителям без повода. И придём на показ спектакля 7 декабря. Там есть место жизни, а места для страха - нет.
Режиссер Дмитрий Крестьянкин рассказал, чем вдохновлён спектакль.
Про что спектакль «Мест нет»?
Мне интересна тема страха и тема отношения живых и мертвых. Однажды я обещал знакомой девушке помочь в съемках любительского фильма. Мы договорились встретиться "на той неделе", но, как у Бродского "той недели нет в календаре". Меня отвлекли дела, а потом мне говорят: "Ты знаешь, Олеся
ослепла". Она жила в области, и я подумал, надо съездить в область, проведать её, опять на «той неделе», а потом Олеся умерла. И все, фильм не будет снят, и я во внутреннем диалоге с этим человеком остался навсегда. Терроризм - это, по большому счету не антураж, это обострение темы. Резко, внезапно злой рок говорит: "ты!". Можно бесконечно спорить: кто-то скажет, что все неслучайно, а можно сказать и наоборот: "все случайно". И тот, и другой будет прав – мне про это хотелось поставить спектакль.
Как ты нашел пьесу?
Пьеса написана прямо под этот проект Аней Сафроновой. Мы тысячу раз её переписывали, встречались, читали, обсуждали, меняли. Аня добросовестно переделывала текст для нас. На репетициях уже пришли к какому-то консенсусу. В процессе Аня приходила на репетиции, смотрела и меняла драматургию, в
зависимости от того, как актеры говорят те или иные фразы, куда их ведет.
Ты в этом спектакле как режиссер сделал все, что хотел?
Наверное, все, что успел. Там был один момент, который мы убрали, и сейчас я понимаю, что он не нужен был. Когда они в масках, актеры должны были стоять с пальцем вверх. Мы разумно это убрали, чтобы не делать никакой привязки к национальности.
Актеров ты выбирал или они сами к тебе пришли?
По-разному, с первых репетиций состав сильно изменился, очень трудно состыковаться с графиками в независимых проектах. Тут половина актеров Такого театра, половина тех, кто работает со мной на социальных проектах. А Денис и Сережа со стороны – объявление увидели и пришли.
Перед показом ты сказал, что сегодня премьера не только спектакля, но и Плохого театра. Расскажи про Плохой театр.
У нас нет своей площадки, своей постоянной труппы, какой бы то ни было финансовой основы. В общем мы решили не выпендриваться, и сразу сказали, что мы – плохой театр. Ставим сомнительные постановки и наш основной принцип - не продавать билеты. Вы можете заплатить после спектакля. Если вам понравилось и вы считаете, что спектакль должен жить – вы кладете какую-то сумму,
если вы считаете, что он ужасен – просто ничего не даете и мы умираем с голоду. Эта маргинально-пролетарская модель бросает вызов капиталистическому буржуазному обществу.
Плохой театр – твой театр?
Нет. Твой.
А ты хочешь свой театр?
Плохой театр и мой театр тоже. Я сделал спектакль, который, как мне кажется, нужен. А потом сделаю еще один. У меня есть десяток тем, которые я хочу обсудить, и я не хочу их делать где-то, потому что где-то мне будут говорить «как». Здесь я ничем не ограничен и могу делать так, как я считаю нужным, и в компании близких по духу людей. Не только я ставлю в этом театре, он достаточно демократичный, и, когда мы почувствуем, что это никому не надо, мы просто перестанем существовать. То есть у каждого театра есть вектор развития: в этом году мы так делаем, в следующем году пропиаримся, у нас в группе станет 2000 человек, ещё через год у нас появится свое помещение - это не плохо, просто это другой способ
существования. Я ставлю цель просто делать спектакли, пока есть силы и возможность заниматься этим. В этом плане мне очень нравится идея общедоступности. Кто-то ходит в МДТ и тратит бешеные бабки, чтобы посмотреть на медийного чувака. Это не моя история. Мне часто задают вопрос «Профессиональные ли актеры у вас в театре?» А что значит, профессиональные? Получают ли они деньги? Нет, они не получают денег. Трудовая у них здесь лежит? Нет, не лежит, но в плане качества их подхода к делу, я могу за них ручаться. И да, у них есть дипломы и кое-что больше. Почему круто, когда актёры не получает
зарплату, почему это важно? Они только за идею здесь, больше не за чем. Ночью, после репетиций в своих театрах, они приезжают к нам.
"Мест нет" по твоим ощущениям - это длительный проект? Что должно случиться, чтобы ты перестал его показывать?
Зал должен быть пустой. Если зрители не придут, спектакля не будет.
Текст: Катерина ЕгороваФотографии из открытого доступа
Мир мертвых холодный и темный - облупившиеся стены сгоревшей Анненкирхе, пожалуй, самые подходящие для него декорации. Актеры сидят среди зрителей – этакая иллюстрация реальности – все мы равны перед Великим выбором и не знаем, на кого следующим укажет его рука. Кому придется спускаться вниз, а кому жить. Сюжет показывает персонажей жертв террористических актов разных лет – школьную
учительницу, водителя, работника метро, страхового агента, однако цель спектакля - не заклеймить зло. Персонажи созданы привлеченными к проекту психологами, материалами из интервью, и художественно доработаны. Аудиосопровождение рассказывает историю каждого из них, но отсылок к конкретным
событиям тоже нет, скорее здесь у каждого персонажа своя история- футбольный
матч, концерт, полет, поездка. Терроризм здесь взят как квинтэссенция современного
страха.
Спектакль состоит из трех частей. После финального монолога героя, не нашедшего
себе места в мире мертвых, каждому актеру дается возможность снять маску
персонажа и высказать все, что хочется. Это может быть банально или интересно,
по-разному простые и трогательные слова: «Не факт, что у нас кроме этой жизни
что-то еще есть, хочется быть счастливым здесь и сейчас». «Любите близких», «У
меня сегодня в зале мама, она врач-кардиолог, 15 лет работала на скорой помощи, и
всю мою сознательную жизнь она спасает людей. Я безумно горжусь этим и очень ее
люблю, наконец-то есть возможность это сказать. Но я к чему, есть такие
замечательные люди, как моя мама, они спасают наши жизни в физическом плане, а
вот чтобы спасти свое внутреннее – это наша работа и надо быть теплее друг к другу.
Добро не дается, это работа, это то, что мы в себе растим, что взрастим, то и будет» -
вот что звучало со сцены эпилогом спектакля вечером 14 ноября.
После спектакля психолог организует дискуссию со всеми желающими, на которой
зрители могут высказаться на наболевшие темы, задать вопрос или вынести что-то на
обсуждение.
«Я считаю, это тоже часть спектакля, говорит режиссер, - спектакль мог вообще мимо
пройти, но человек остался на обсуждение и услышал, что-то важное, например
«давайте жить дружно» и такой: «офигенная мысль, давайте жить дружно!». И с тех
пор живет дружно». Это возможность для зрителя проговорить свои страхи небытовым
способом, услышать других, получить поддержку. На дискуссию
осталось треть зрителей. Это лишний раз доказывает, что есть страх. Он живет где-то в правом подреберье, спускается с нами в метро, садится в самолёт, провожает ребёнка в школу. Мы точно
знаем, что в мире есть зло и оно может быть направлено против нас. Мы умеем и
будем ему противостоять. Будем вешать новогодние гирлянды в ноябре, вести дневники, покупать страховые полисы, придумывать ритуалы на удачу и звонить родителям без повода. И придём на показ спектакля 7 декабря. Там есть место жизни, а места для страха - нет.
Режиссер Дмитрий Крестьянкин рассказал, чем вдохновлён спектакль.
Про что спектакль «Мест нет»?
Мне интересна тема страха и тема отношения живых и мертвых. Однажды я обещал знакомой девушке помочь в съемках любительского фильма. Мы договорились встретиться "на той неделе", но, как у Бродского "той недели нет в календаре". Меня отвлекли дела, а потом мне говорят: "Ты знаешь, Олеся
ослепла". Она жила в области, и я подумал, надо съездить в область, проведать её, опять на «той неделе», а потом Олеся умерла. И все, фильм не будет снят, и я во внутреннем диалоге с этим человеком остался навсегда. Терроризм - это, по большому счету не антураж, это обострение темы. Резко, внезапно злой рок говорит: "ты!". Можно бесконечно спорить: кто-то скажет, что все неслучайно, а можно сказать и наоборот: "все случайно". И тот, и другой будет прав – мне про это хотелось поставить спектакль.
Как ты нашел пьесу?
Пьеса написана прямо под этот проект Аней Сафроновой. Мы тысячу раз её переписывали, встречались, читали, обсуждали, меняли. Аня добросовестно переделывала текст для нас. На репетициях уже пришли к какому-то консенсусу. В процессе Аня приходила на репетиции, смотрела и меняла драматургию, в
зависимости от того, как актеры говорят те или иные фразы, куда их ведет.
Ты в этом спектакле как режиссер сделал все, что хотел?
Наверное, все, что успел. Там был один момент, который мы убрали, и сейчас я понимаю, что он не нужен был. Когда они в масках, актеры должны были стоять с пальцем вверх. Мы разумно это убрали, чтобы не делать никакой привязки к национальности.
Актеров ты выбирал или они сами к тебе пришли?
По-разному, с первых репетиций состав сильно изменился, очень трудно состыковаться с графиками в независимых проектах. Тут половина актеров Такого театра, половина тех, кто работает со мной на социальных проектах. А Денис и Сережа со стороны – объявление увидели и пришли.
Перед показом ты сказал, что сегодня премьера не только спектакля, но и Плохого театра. Расскажи про Плохой театр.
У нас нет своей площадки, своей постоянной труппы, какой бы то ни было финансовой основы. В общем мы решили не выпендриваться, и сразу сказали, что мы – плохой театр. Ставим сомнительные постановки и наш основной принцип - не продавать билеты. Вы можете заплатить после спектакля. Если вам понравилось и вы считаете, что спектакль должен жить – вы кладете какую-то сумму,
если вы считаете, что он ужасен – просто ничего не даете и мы умираем с голоду. Эта маргинально-пролетарская модель бросает вызов капиталистическому буржуазному обществу.
Плохой театр – твой театр?
Нет. Твой.
А ты хочешь свой театр?
Плохой театр и мой театр тоже. Я сделал спектакль, который, как мне кажется, нужен. А потом сделаю еще один. У меня есть десяток тем, которые я хочу обсудить, и я не хочу их делать где-то, потому что где-то мне будут говорить «как». Здесь я ничем не ограничен и могу делать так, как я считаю нужным, и в компании близких по духу людей. Не только я ставлю в этом театре, он достаточно демократичный, и, когда мы почувствуем, что это никому не надо, мы просто перестанем существовать. То есть у каждого театра есть вектор развития: в этом году мы так делаем, в следующем году пропиаримся, у нас в группе станет 2000 человек, ещё через год у нас появится свое помещение - это не плохо, просто это другой способ
существования. Я ставлю цель просто делать спектакли, пока есть силы и возможность заниматься этим. В этом плане мне очень нравится идея общедоступности. Кто-то ходит в МДТ и тратит бешеные бабки, чтобы посмотреть на медийного чувака. Это не моя история. Мне часто задают вопрос «Профессиональные ли актеры у вас в театре?» А что значит, профессиональные? Получают ли они деньги? Нет, они не получают денег. Трудовая у них здесь лежит? Нет, не лежит, но в плане качества их подхода к делу, я могу за них ручаться. И да, у них есть дипломы и кое-что больше. Почему круто, когда актёры не получает
зарплату, почему это важно? Они только за идею здесь, больше не за чем. Ночью, после репетиций в своих театрах, они приезжают к нам.
"Мест нет" по твоим ощущениям - это длительный проект? Что должно случиться, чтобы ты перестал его показывать?
Зал должен быть пустой. Если зрители не придут, спектакля не будет.
Текст: Катерина Егорова
Фотографии из открытого доступа