Обновленный концерт Александра Филиппенко, посвященный творчеству Сергея Довлатова, состоялся 8 сентября в музее Эрарта при полном аншлаге.
В специально обновленную для этого выступления в рамках «Дня Д» программу «Довлатов & all that jazz» вошли отрывки из «Ожога» Аксенова, «Заповедника», «Зоны», «Чемодана» и «Записных книжек» Довлатова, ранних произведений Жванецкого, стихи Бродского, Левитанского, Высоцкого, Окуджавы, Евтушенко.
Надо ли говорить, что зал был полон, что были раскуплены билеты не только в партер, но и vip-ложи, и к началу концерта во всем зале осталось всего несколько свободных мест: видимо, по стечению обстоятельств кто-то не смог попасть на концерт.
Первая часть концерта была знакома всем, кто уже бывал на выступлениях Александра Филиппенко. Актер постоянно обращался к зрителям, задавал риторические вопросы залу, подшучивал над ответами. Вновь прозвучала история Самси, впервые игравшего джаз перед публикой, отрывок из монолога Жванецкого о молодости, стихи Левитанского. Но улыбки на лицах зрителей, их радостный смех — все это было новым, как в первый раз.
В соответствии с темой «Дня Д» большая часть выступления артиста была посвящена произведениям Довлатова. Отрывки из «Заповедника» были «смонтированы» таким образом, что получалась небольшая, но цельная история об отъезде писателя в эмиграцию: расставание с женой и дочерью, тягостные последствия этого разрыва, беседа со следователем-диссидентом и неизменно потрясающий финал:
«Я стоял босой у телефона и молчал. За окном грохотал перфоратор. В зеркале отражалось старое пальто.
Я только спросил:
— Мы еще встретимся?
— Да… Если ты нас любишь…
Я даже не спросил — где мы встретимся? Это не имело значения. Может быть, в раю. Потому что рай — это и есть место встречи. И больше ничего. Камера общего типа, где можно встретить близкого человека…
Вдруг я увидел мир как единое целое. Все происходило одновременно. Все совершалось на моих глазах…
Моя жена сказала:
— Да, если ты нас любишь…
— При чем тут любовь? — спросил я. Затем добавил:
— Любовь — это для молодежи. Для военнослужащих и спортсменов… А тут все гораздо сложнее. Тут уже не любовь, а судьба…
Потом что-то щелкнуло, и все затихло. Теперь надо было уснуть в пустой и душной комнате…»
Филиппенко неизменно заканчивает этот отрывок фразой: «Написано в 1983 году в Нью-Йорке!«, утверждая тем самым счастливый финал, и зал взрывается аплодисментами. Великий дар Довлатова: говорить о том, что близко каждому, смешить и давать пищу для размышлений. «Рай — это и есть место встречи«, — разве можно сказать лучше?
Но выступление на этом не закончилось. Зрителям посчастливилось увидеть один из четырнадцати эпизодов «Зоны» о постановке революционной пьесы «Кремлевские звезды» накануне Октябрьских праздников. Филиппенко легко перевоплощался в многочисленных персонажей рассказа: воров и рецидивистов, исполняющих роли Ленина, Дзержинского, чекиста, купеческой дочери Полины, замполита Хуриева и, конечно, Алиханова. «Представление», наверное, один из самых смешных фрагментов «Зоны», но и здесь писателю удается закончить рассказ на высокой ноте:
«Внезапно его поддержали. Сначала один неуверенный голос, потом второй и третий. И вот я уже слышу нестройный распадающийся хор:
…Кипит наш разум возмущенный, на смертный бой идти готов…
Множество лиц слилось в одно дрожащее пятно. Артисты на сцене замерли. Лебедева сжимала руками виски. Хуриев размахивал шомполом. На губах вождя революции застыла странная мечтательная улыбка…
…Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем…
Вдруг у меня болезненно сжалось горло. Впервые я был частью моей особенной, небывалой страны. Я целиком состоял из жестокости, голода, памяти, злобы… От слез я на минуту потерял зрение. Не думаю, чтобы кто-то это заметил… А потом все стихло. Последний куплет дотянули одинокие, смущенные голоса.
— Представление окончено, — сказал Хуриев.
Опрокидывая скамейки, заключенные направились к выходу«.
Текст и фото: Александр Шек
