После блестящей документальной работы «Эми» имя Азиф Кападиа прочно связалось с качественным документальным кино. После окончания работы над фильмом об американской певице, режиссер взялся за экранизацию популярного азербайджанского романа «Али и Нино». Экранизация была показана в Москве на фестивале «Новое британское кино», где в этом году особенно богато разнообразие кинопрограммы. Фестиваль продлится до 9 ноября.Как и в первоисточнике, в фильме история разворачивается во время Первой Мировой Войны на Кавказе. Али — азербайджанец-мусульманин, Нино — грузинка-христианка. В традициях классической мелодрамы а-ля Ромео и Джульетта, молодые люди влюбляются друг в друга, но на их пути встают то родители девушки, не желающие выдавать дочь за мусульманина, то новоиспеченный жених-грузин, то…Родина.
Гражданский пафос в кинокартине ощутим уже с первых кадров — фильм открывается пейзажами Кавказа, где по горным склонам гарцуют на лошадях гордые кавказские мужчины. В этой же атмосфере зритель знакомится с главным героем киноленты Али (Адам Бакри), мужчиной со взглядом романтика, будто только что сошедшего со страниц кавказского цикла Лермонтова. Ощущение, что еще немного и герой прямо верхом лошади начнет скандировать: «Синие горы Кавказа!». Словом, с патетикой создатели фильма перегнули. Впрочем, возможно, проблема вовсе не в фильме, а в современном зрителе, привыкшем смотреть на мир с огромной долей скепсиса. Как бы там ни было, кинолента смотрится пугающе несовременно. Столкновение долга перед Родиной и долга перед любимой (одно только это выражение несет в себе постылый налет школьной программы по литературе) не выдерживает проверки на «Верю — не верю»: ответ явно лежит ближе ко второй опции.
Сложно понять, что заставило Кападиа с его прямолинейным и бескомпромиссным доком пуститься в рассказ красивой, но на сегодняшний день будто бы архаичной истории, и дело вовсе не в том, что действие картины происходит в начале прошлого века. Кинолента архаична по своей сути, идее. Режиссер общается со зрителем так, будто он, зритель, еще не знает ужасов самого кровавого века в истории человечества (что очень странно для такого мощного документалиста, как Кападиа). В «Али и Нино» вовсе отсутствует эта горькая нота, звучащая как реквием по высоким стремлениям и чувствам. Нет! В художественном мире, созданном Кападиа, есть место трагедии выбора между Родиной и любимой. И это именно то, что в наш век заставляет заподозрить создателей фильма в лукавстве.
Если попробовать попытаться определить фильму «Али и Нино» место в современном кинематографе, то на ум приходит любопытная аналогия: есть в этой последней художественной работе режиссера что-то от авторов французской классической живописи, продолжавших вырисовывать каждую веточку на своих пейзажах, когда импрессионистические выставки уже завладели Европой. Нет ли в этом попытки укрыться от пресловутой реальности, наступающей на пятки?
Автор: Мария Комогорова
Как и в первоисточнике, в фильме история разворачивается во время Первой Мировой Войны на Кавказе. Али — азербайджанец-мусульманин, Нино — грузинка-христианка. В традициях классической мелодрамы а-ля Ромео и Джульетта, молодые люди влюбляются друг в друга, но на их пути встают то родители девушки, не желающие выдавать дочь за мусульманина, то новоиспеченный жених-грузин, то…Родина.
Гражданский пафос в кинокартине ощутим уже с первых кадров — фильм открывается пейзажами Кавказа, где по горным склонам гарцуют на лошадях гордые кавказские мужчины. В этой же атмосфере зритель знакомится с главным героем киноленты Али (Адам Бакри), мужчиной со взглядом романтика, будто только что сошедшего со страниц кавказского цикла Лермонтова. Ощущение, что еще немного и герой прямо верхом лошади начнет скандировать: «Синие горы Кавказа!». Словом, с патетикой создатели фильма перегнули. Впрочем, возможно, проблема вовсе не в фильме, а в современном зрителе, привыкшем смотреть на мир с огромной долей скепсиса. Как бы там ни было, кинолента смотрится пугающе несовременно. Столкновение долга перед Родиной и долга перед любимой (одно только это выражение несет в себе постылый налет школьной программы по литературе) не выдерживает проверки на «Верю — не верю»: ответ явно лежит ближе ко второй опции.
Сложно понять, что заставило Кападиа с его прямолинейным и бескомпромиссным доком пуститься в рассказ красивой, но на сегодняшний день будто бы архаичной истории, и дело вовсе не в том, что действие картины происходит в начале прошлого века. Кинолента архаична по своей сути, идее. Режиссер общается со зрителем так, будто он, зритель, еще не знает ужасов самого кровавого века в истории человечества (что очень странно для такого мощного документалиста, как Кападиа). В «Али и Нино» вовсе отсутствует эта горькая нота, звучащая как реквием по высоким стремлениям и чувствам. Нет! В художественном мире, созданном Кападиа, есть место трагедии выбора между Родиной и любимой. И это именно то, что в наш век заставляет заподозрить создателей фильма в лукавстве.
Если попробовать попытаться определить фильму «Али и Нино» место в современном кинематографе, то на ум приходит любопытная аналогия: есть в этой последней художественной работе режиссера что-то от авторов французской классической живописи, продолжавших вырисовывать каждую веточку на своих пейзажах, когда импрессионистические выставки уже завладели Европой. Нет ли в этом попытки укрыться от пресловутой реальности, наступающей на пятки?
Автор: Мария Комогорова