Действие фильма разворачивается в послевоенной Германии, сумевшей за 15 лет наспех разогнать дым нацистского прошлого. По некой безмолвной договоренности немецкий народ хранит обет молчания, пытаясь спрятать в архивах и своей памяти преступления концентрационных лагерей. А редкие попытки освенцимских жертв добиться справедливости разбиваются о стены «мирной жизни», ради сохранения которой страна готова закрыть глаза на правду. Так и художник, выживший в Аушвице, Симон Кирш (Йоханнес Криш) не ждал помощи прокуратуры, когда узнал в школьном учителе бывшего надзирателя.
«Это бессмысленно...», - полушепотом произносит он. Однако его помятым листком с заявлением заинтересовался молодой прокурор Йоханн Радманн, которого сыграл Александр Фелинг. Будучи максималистом, он с энтузиазмом и даже некой фанатичностью начинает погружаться в расследование. Ему помогает друг журналист Томас Гнилка (Андре Шимански) и генеральный прокурор Фриц Бауэр (реальная фигура) в лице Герта Фосса. Вместе они пытаются разрушить ноэль-ноймановскую спираль молчания и запустить важнейшую для мировой истории машину справедливости – «Освенцимские процессы» 1960-х годов.
Картина Джулио Риччиарелли кажется композиционно идеальной: начав с частной истории незнания героем своего прошлого, он переходит к проблеме исторической амнезии целого народа. То, что кажется очевидным для одних, для других может быть просто «лагерем предварительного заключения» или результатом «пропаганды стран-победителей». Режиссер показывает нам, почему национальный трибунал произошел спустя более чем десятилетие, и что останавливало немецкое общество от этого болезненного скачка. При этом, «В лабиринте молчания» – лента настолько эмоционально сильная, что по телу не редко пробегает дрожь. Например, в кадре, где одна из жертв рассказывает свою историю, а морщинистые руки бьет мелкая дрожь.
Сюжетную линию мастерски передают операторы Мартин Лангер и Роман Осин, наделившие картину светлыми и яркими кадрами мирной жизни, в которые медленно проникает серый дым недавно отгремевшей войны.
Художественный фильм, с элементами реальности, безусловно, послание к современности, которая также не отличается безупречной памятью. «Я хочу, чтобы немцы открыли глаза» – произносит Фриц Бауэр, того же, думается, желает автор – чтобы открыв глаза на исторические факты однажды, мы не смыкали их впредь.
Со всплывающими титрами зрительский зал разразился щедрыми аплодисментами. И под эти звуки триумфа на сцену «Англетера» вышел актер Лукас Мико, сыгравший Германа Лангбайна.
- Какая, по вашему мнению, главная идея фильма?
Лукас: За многие годы и десятилетия снималось огромное количество фильмов об этом периоде нацисткой Германии. Разница в том что, здесь действие происходит не во время самой войны, а на 15 лет позже. И мы видим, что молодое поколение немцев даже не знают, что тогда происходило, не знают ничего про Освенцим. И фильм, скорее о том, как важно, не забывать и не замалчивать свою историю.
Когда я получил сценарий, мне показалось: «Ну вот, еще один фильм про нацистскую Германию. Я уже сыграл в нескольких таких фильмах, и этот не будет от них отличаться. Потом, когда я прочитал сценарий, был очень удивлен. Я так же, как и режиссер, был не в курсе, что первые 15 лет после войны никто в Германии в принципе не знал, что на самом деле происходило. Это не было широко известно, и люди, которые работали в лагерях, потом занимали обычные профессии, работали учителями... А много ли вы можете узнать об истории, если ваш учитель истории бывший нацист.
– Как встретила картину немецкая публика?
Лукас: Публика в Германии очень хорошо восприняла картину, было около 300 000 человек, когда мы показывали его в Германии, во Франции показ тоже очень хорошо прошел.
Важно знать, что этот фильм не только о тех временах, но и о современном мире. Все, что сейчас происходит, например, беженцы которые сейчас находятся в подобной ситуации… это очень важно. Фильм также про генерального прокурора Фрица Бауэра, который сыграл очень важную роль в истории страны, хотя когда мы начали делать этот фильм, вообще о нем ничего не знали.
– Есть ли у вас какие-нибудь личные подобные истории?
Лукас: До 23 лет я жил в квартире, в которой раньше жили евреи, мой дедушка переехал туда в 40-ом году. У него было 5 детей, он пришел в муниципалитет и попросил жилье, на что ему сказали, что есть дом, в котором сейчас живут евреи, но их скоро выселят. Так что он может прийти и посмотреть. Когда он пришел, ему показалось очень странным, что люди показывают квартиру, в которой живут, зная, что скоро их выселят. Но никто из них понятия не имел, когда они уедут, и, что скоро они умрут. Хозяин квартиры тогда сказал: «Хорошо, что вы будете жить в моей квартире, а не нацист». Затем, в квартиру вошла его мама, там были дети 3-х и 5-и лет, они тоже умерли в лагере. Ее ужаснула мысль о том, что она могла играть с этими детьми, если бы они там остались жить. Год назад мама умерла, и я понимаю, что больше никогда не въеду в эту квартиру. У каждого в семье есть такие тайны, о которых умалчивают, темные пятна в истории, о которых не говорят…
Автор: Инна Син
Фотографии и кадры предоставлены организаторами