Публики хоть отбавляй, но атмосфера праздника не рождается - вопреки сближающей тесноте и ностальгическому для старых фанов дискомфорту. Странно, но и звук оставляет желать лучшего: явный перегруз басов раздражает болезненным хрустом. Непонятна логика зонирования крыши, но это можно списать на функционал территории.
Многократная проверка сумок на входе, охранник, заботливо оберегающий от прикосновений гротескно огромные рекламные надписи стороннего содержания (известная табачная компания), не добавляют радости.
Попытка погрузиться в настроение оправдывается лишь отчасти. Музыка звучит даже не "по-домашнему", как уютно выразился фронтмен группы, а по-дворовому. В сочетании с насыщенной искренней серьёзностью исполнения грязное звучание, перебиваемое шумом голосов (стен-то нет, волна звука расплывается над городом, лишь поверхностно задевая аудиторию) рождает смешанное чувство досады и симпатии.
Тем, кто ближе к сцене, повезло больше: визуальный контакт и непосредственное восприятие звука копмпенсируют недостатки технического оснащения; остальным приходится довольствоваться смазанным слоем исполнения. И смачивать горло алкоголем, чтобы громче выкрикивать одобрительные реплики.
Постепенно, прорываясь сквозь приземлённую грубость, всё уверенней прорастает ритмическая природа "текилы". Ритм, то разухабисто-народный, то гипнотически-однообразный, медленный, сплетается с текстом. Привычное свойство песен Евгения Фёдорова становится очевидной доминантой, замковым камнем концерта: я говорю о поэзии, конечно. Всё держится на честном слове. От сравнения с клубом авторской песни эти стихи надёжно защищены собственной волшебной силой - и только в ней, в магии вербализации, да в узнаваемом тембре, оправдывается и достоверно отражается громкое название концерта.
Есть ещё одно ключевое слово, которое вывозит идею мероприятия из мучительной фальши псевдокарнавала. Это слово - инерция: какой-то внутренней энергии ещё хватает верным поклонникам, чтобы подпевать и хрипло радоваться той же "Наливайе", ну а после вдруг живая сила взрывается в обновлённой "Авиации и артиллерии". Остальные же перелицовки, хоть и затрагивают поверхность образа, остаются техническими формальными экспериментами из анатомической лаборатории ретроспективного самоанализа.
Текст: Анна Рыбалка
Фоторепортаж: Юрий Горяной