«Дирижер – лишь посредник между публикой и творением автора».
Кент Нагано.
19 июня 2016 в Большом зале филармонии имени Д. Д. Шостаковича состоялся концерт первого симфонического оркестра России. В этот вечер Заслуженным коллективом России академическим симфоническим оркестром филармонии дирижировал известный американский маэстро, которого называют «самым интеллектуальным дирижером современности» - Кент Нагано. Солистами на концерте были талантливая японская пианистка Мари Кодама, победитель международных конкурсов скрипачей петербургский музыкант Андрей Баранов и не менее именитый петербуржец виолончелист Алексей Жилин. В свой второй приезд в Санкт-Петербург всемирно известный дирижер и лауреат премии Грэмми Кент Нагано выбрал для исполнения программу из сочинений Людвига Ван Бетховена. В первом отделении прозвучали Вторая «Леонора» (одна из четырех версий симфонических увертюр к опере «Фиделио») и Тройной концерт для виолончели, скрипки и фортепиано с оркестром. Во втором отделении зрители услышали одно из наиболее часто исполняемых сочинений Бетховена - Пятую симфонию со знаменитой «темой судьбы». За полтора часа до начала концерта в Арт-галерее филармонии состоялась бесплатная лекция, на которой Ольга Адольфовна Скорбященская, музыковед и доцент Санкт-Петербургской консерватории, рассказала о создании Бетховеном этих шедевров.
Так, слушатели узнали, что Вторая «Леонора» на самом деле была первой. Кроме того, она оказалась настолько хороша, что Бетховену пришлось «отступая под арьергардным огнем критики» упростить и не раз переписать это вступление к опере. Единственная опера Бетховена под названием «Фиделио» поставлена по драме «Леонора, или Супружеская любовь» Жана Николя Буйи основана на реальных событиях, свидетелем и участником которых автор был во время разгула якобинского террора во Франции в 1793 году, когда одна верная и храбрая женщина сумела спасти от казни своего супруга, проникнув к нему в тюрьму в мужской одежде. Будучи тесно связанной с кульминационной сценой оперы, увертюра заключает более широкий смысл, нежели только отражение определенной драматической ситуации. Она представляет собой типичный для Бетховена случай столкновения и борьбы двух противоположных начал, где как в диалектике Гегеля «все действительное полно противоречия и, тем не менее, разумно». Так, тема трубного сигнала, в опере вторгающаяся извне, подобно “Deus ex machina” в увертюре звучит гораздо более подготовлено. При том, что остается впечатление вторжения, оно воспринимается как сигнал победы, увенчивающей героическую борьбу. Этот момент соответствует не столько конкретному сценическому эпизоду, сколько общему внутреннему смыслу сюжета.
Не менее интересна и история тройного концерта для виолончели, скрипки и фортепиано с оркестром. Есть версия, что данное трио – символ вечно повторяющегося любовного треугольника великого композитора, где ему зачастую приходилось играть роль третьего лишнего. Отдельно хочется отметить высокий исполнительский уровень солистов. Так, пальцы пианистки Мари Кодама, казалось порхали над клавишами рояля с невероятной скоростью. Скрипка Андрея Баранова, будто бы отвечала ей на пиках эмоций. Их диалогу атмосферно и мягко вторила виолончель Алексея Жилина. Слушатели стали свидетелями настоящего мастерства исполнения.
Наконец, кульминацией концерта стало самое известное произведение великого композитора, которое уже давно символизирует не только музыку Бетховена, но и классическую музыку в целом - Симфония № 5 до минор, op. 67 Бетховена — одна из наиболее часто исполняемых симфоний, также известная под названием Schicksalssymphonie (от нем. Schicksal - судьба). Открывающий симфонию мотив, известный также как «тема судьбы», используется везде - от диско и рок-музыки до кино, телевидения и рекламы. Во время Второй мировой войны с него начинала свои трансляции ВВС - ритмический рисунок этого фрагмента соответствует букве V в азбуке Морзе (точка-точка-точка-тире), а V – это символ Победы (Victory).
Музыковеды до сих пор решают, то ли судьба стучала в дверь Бетховену, то ли он просто услышал песню обыкновенной лесной птицы овсянки и создал этот мотив.
Сегодня среди дирижеров нет единого мнения, каким образом должны звучать эти первые четыре такта. Одни берут строгое allegro, другие выбирают более медленный темп, делая каждую ноту более весомой и значительной. Кент Нагано придал классическому произведению свой уникальный стиль. В результате, зрители совсем не хотели расходиться, а аплодисменты не смолкали еще долго после того, как прозвучала последняя нота.
Текст: Инна Зайцева
Фотографии из открытого доступа