Учитывая искушенность режиссера в производстве фильмов о танцах: аргентинском танго, португальском фаду и трижды, если не четырежды, о фламенко в ипостасях еще музыки, пения и поэзии, можно понять, что фильм не рассчитан на широту масс.
Конечно, работа Витторио Стораро, известного по работе с Бертолуччи, Кополлой и Уоренном Битти, — отрада для визуальных гурманов, но и там лишних вензелей не замечено: насыщенные красками фоны, испанские полотна, упоенно лапидарная съемка. Человеческое созидательное действо повторяет очертания предыдущих фламенковых фильмов Сауры. Почти пустой зал укутал в Андалузию гордую горстку ценителей, и это получилось камерно, напрямик, свежо.
С другой стороны, и семантических пучин независимого кино командой не предложено, зато тема фламенко раскручена со многих полюсов: разные поколения, стили, степени новаторства.
Нитка, на которую насажен сюжет, поджигается Саурой в начале и звучит колыбельной; и не видно конца: огонь позади, а нитка к смерти в сюжете завивается узелком, семейным круговым ритуалом, где уже не отделить отжившее от снова-рожденного.
Полтора часа лакомых терзаний инструментов, чистых драматических голосовых восклицаний и неметризованно чутких тел полны лорковского пустошного света: «...как звенящие стеклом тропики, сжигает кровь, иссушает, сметает уютную, затверженную геометрию, ломает стиль; это он [дуэнде — мистический дух андалузского фольклора — прим. автора] заставил Гойю, мастера серебристых, серых и розовых переливов английской школы, коленями и кулаками втирать в холсты черный вар...».
Текст: Полина Березина
Корректор: Валентина Кувшинова
Фотографии из открытого доступа