Слава радости, пришедшей в мой дом.
Слава радости, приходящей в дом,
Когда меньше всего ждешь ее.
Все внезапно, пока не придет внезапная радость.
Тогда внезапное становится долгожданным,
А имя Господа моего звучит ликованием.
Даниил Хармс
Театр «Кумкуат», в котором 11 декабря состоялась премьера спектакля «ХРМСА», мог бы смело поспорить с утверждением о том, что театр начинается с вешалки. Этот театр начинается прямо в тот момент, когда ты заходишь в один из двориков на Петроградке и удивлённо озираешься в поисках входа в театр. Затем ты поднимаешься по узкой лестнице, параллельно рассматривая замысловатые рисунки на стенах, которые ненавязчиво намекают на то, что ты попал в некое пространство нестандартного искусства. И уже в этот момент ты оказываешься вовлечен в нечто, что будет сопровождать тебя в течение следующей пары часов. Холл театра выдержан в стиле “underground”: кирпичные стены, скульптуры мыслителей на стенах, провокационные надписи на импровизированных занавесках, за которыми как раз и скрывается небольшой зал театра. Кругом всё говорит, а порой даже кричит о том, что этот театр не причисляет себя к классике, а скорее гордится своей вопиющей необычностью и самодостаточностью. Такое же ощущение возникает и при просмотре спектакля «ХРМСА».
Декораций на сцене — минимум. Черное полотно фона, и в лучших традициях контраста — белый шкаф. Этот шкаф будет центром действия на протяжении всего спектакля, он на наших глазах превратится и в окно с синими занавесками, и даже в постель для пылкой парочки героев. Но это случится позже, а сейчас, пока зрители неспешно заходят в зал, на шкафу лежит человек, одетый в белое, и что-то читает. Люди занимают свои места, общаются друг с другом, смотрят в свои гаджеты, одним словом, коротают время в ожидании начала спектакля, который на самом деле уже начался. Неожиданно человек в белом зачитывает фразу о значении вещей, затем умолкает. Для того, чтобы через некоторое время произнести следующую цитату.
В какой-то момент зал затихает, и на сцене наконец разворачивается действие. Появляются герои — поначалу мы воспринимаем их лишь как толпу, яркую, шумную толпу, но со временем каждый из этих героев не единожды откроется нам в своем образе. Эти образы хочется отметить отдельно — даже неискушенным театралам будет заметна колоссальная работа актёров над своими ролями. Образы продуманы до мелочей, и несмотря на то, что каждый персонаж побывает в самых разных, порой даже друг с другом не связанных ситуациях, верность выбранному образу всегда сохраняется. Это спектакль, в котором нет главных ролей. Все герои были равны, каждый являл собой непохожий на остальных типаж — взъерошенный мальчик в очках, бородатый мужчина с метлой в руках, девушка лёгкого поведения, одетая соответствующим образом, светская львица и множество других персонажей
.Весь спектакль сложен из маленьких кусочков, отрывков, сцен, но обретает целостность благодаря общему настроению и идее. Это лоскутное одеяло, сшитое из фрагментов ткани самого разного цвета, которые, несмотря на свою отличность друг от друга, замечательно смотрятся вместе. Это мозаика, собранная из мелких деталей, которые, сложившись, дают нам целостную картину.
Ещё в анонсе спектакля было заявлено, что зрителю будет показан совершенно новый подход к вещам как к объектам сценической реальности. И это действительно так: любая вещь, любой реквизит спектакля выступает в роли полноценного актёра на сцене, будь то поварёшка, гаечный ключ или простая тетрадь. Каждая вещь — история, каждый предмет — отдельное слово в текстовом полотне спектакля.
«Как легко человеку запутаться в мелких предметах!» - восклицает один из героев действия. Вещь как явление, как цельность и объект, порождающий стимулы к действию, — главный мотив постановки, эта идея пронизывает каждый отдельно взятый эпизод спектакля, да так настойчиво, что невольно вспоминаешь о кантовской «вещи в себе».
И при этом трактовки происходящего на сцене могут быть самыми разными. «Вы проглотили исследовательскую пилюлю», - восторженно заявила одна из героинь спектакля. Именно этими словами можно описать ощущения зрителей после окончания постановки. Более того, неизвестно, какими будут последствия подобного исследования, и скорее всего эта «пилюля» вызовет у разных людей разные реакции.
Это спектакль-абсурдоперевод, и такое определение становится полностью понятным даже не тогда, когда ты после финальных аплодисментов выходишь из зала, а после тех раздумий, которые неизбежны после просмотра постановки. Это спектакль — абсурд. Абсурд, возведенный в квадрат, а порой даже в куб. Абсурд, гордо заявляющий о том, что он лишён смысла, и тем самым порождающий целые тысячи различных смыслов. Это спектакль — перевод. Перевод известных нам предметов и понятий на новые несуществующие языки. Не на те языки, которые состоят из слов, а на те, которые живут внутри нас. Которые понятны каждому, но по-своему.
Текст: Дарья Ращупкина
Фотографии Игоря Андрианова