«Театр № 13» из китайского города Гуанчжоу привез в этом году на фестиваль два спектакля. В камерном спектакле «Что скрывает ложь» режиссера Ван Сяоди обнаруживается интерес к ролевым отношениям, смене масок. В спектакле «Воскресение» по одноименному роману Льва Толстого в постановке петербургского актера и режиссера Леонида Алимова это становится основополагающим.
В прологе актеры появляются на авансцене, приветствуют зрителей улыбками. В их взглядах, направленных в зал, явно читается: «Да, мы актеры. Сегодня мы здесь, чтобы рассказать вам историю о Катюше Масловой. Только не воспринимайте это всерьез, это ведь всего лишь театр». Рассказчиком становится Нехлюдов (Ло Вэй). За спинами актеров занавес, на нем — увеличенный во всю высоту зеркала сцены пейзаж: уходящая вдаль дорога, серо-голубое небо и барашки облаков на нем. Исаак Левитан. Позже узнаю название картины — «Владимирка», и становится очевидным, что и этот пейзаж на заднике — один из элементов актерского отстранения. Как и романс «Ах, зачем эта ночь», звучащий из граммофона. Да и сам граммофон в спектакле олицетворяет театр: появляясь в разных сценах, он словно напоминает: все это игра. Актер (Ван Фан), который держит граммофон в руках — слуга просцениума, не иначе. В прозодежде, с неизменной лукавой улыбкой на лице, он всегда в позиции наблюдателя. Даже в роли тюремного конвоира: он умудряется, мечтательно опершись подбородком на ружье, сначала заслушаться признанием Нехлюдова Катюше, а потом, напустив на себя гнев, увезти стеклянную «клетку» с пленницей за сцену, успев, впрочем, окинуть победоносным взглядом зрительный зал. Это практически безмолвное существование выразительно, оно демонстрирует пластичность актера и его комедийное дарование. Другие актеры (кроме Нехлюдова и Масловой) тоже играют по несколько ролей, но, перегруженные словами, эти роли не дают актерам воспарить в упоении игровой стихией. Слова тянут, заставляя вдумываться в смысл произносимого, неизбежно увлекают актеров в сторону того театра, в котором принято «переживать». А это им, великолепно владеющим искусством жеста, не к лицу.
В Катерине Масловой-Ли Хэ больше полутонов, чем в остальных персонажах. В её одинокой наклоненной вперед фигуре мерещится нечеловеческая усталость, которая мгновенно сменяется готовностью защищаться — стоит лишь Нехлюдову заговорить об их совместном прошлом. Два больших экрана над сценой транслируют лица Катюши и Нехлюдова: молодых, красивых, свободных. А под ними страдают от несправедливости мира сами герои.
Текст: Д. Тарасова Фото предоставлены пресс-службой театра