Осенний человек Леша Девотченко

"Венок сонетов" - вечер памяти Алексея Девотченко.

Актер Алексей Девотченко родился глубокой осенью. И ушел тоже. Таким он и был — человеком осени — часто солнечным и теплым, нередко саркастически дождливым и холодным, порывистым, как ветер, что кружил — носил по путям и дорогам жизни яркое многоцветье его талантов.

14 октября ему бы исполнилось 50. Отметить этот несостоявшийся в жизни артиста юбилей собрались в Гоголь - Центре друзья, ученики, коллеги и поклонники Алексея. Для актера, так любившего поэзию, был «сплетен» «Венок сонетов».

Открыл вечер Кирилл Серебренников. Не live, а с экрана он предложил всем поделиться воспоминаниями о друге и обязательно почитать для него стихи. Сам режиссер начал со стихотворения Яшки Казановы:

«Мы дети — цветы, мы себя превратили в искусство...».

Трудно точнее сказать о настоящем артисте.

И зал, и сцена камерны. Полутемно, домашний ковер, фортепиано, пианист. Он начинает играть. С экрана подхватывает Алексей. Он читает стихи и играет на рояле. Он закутан в клетчатый плед. Там, у него, тоже уютно и тепло.

Рассказать об актере пришли многие. Говорили слова, которые в любой другой ситуации могли бы быть пафосными, но здесь прозвучали пронзительно, метко и верно: «человек — бездна», «трагический герой нашей культуры», «гений». Невозможно не согласиться. Достаточно просто  посмотреть на равномерно чередующиеся фотографии на экране — Леша на сцене, с друзьями, в кино, дома. Нужно увидеть бездонность его часто насмешливых глаз, подвижность лица, неусмиренность эмоций. Вечно неспокойный, «очень обаятельный, хоть и некрасивый» (по словам П. Каплевича) «человек - искусство» был рожден художником и никогда не смог бы стать никем иным.

Говорили страдая и смеясь. Актриса Виктория Исакова предложила не грустить, а вспомнить о Лешином великом чувстве юмора и задала очень верный настрой всему вечеру, прочитав такого легкого и такого глубокого Геннадия Шпаликова:

«Среди забот и тьмы, Сквозь горе и разлуку Протягиваем мы Веселью только руку».

Всех отпустило. Сменявшие на сцене друг друга артисты, художники, друзья Алексея смеялись сами и веселили зал. Подруга Девотченко, актриса Ирина Выборнова рассказала, как они вместе искали в Париже могилу Саши Черного, но так и не нашли

- «Леша яростно матерился». Молодой актер Александр Молочников поведал о том, как в один и тот же день поступал с Алексеем во МХАТ.

Девотченко: - У тебя это какой театр? Молочников: - Первый. - А у меня шестнадцатый.

Ученица Девотченко Юлия Ауг рассказала, как боялась «грозного» Лешу, будучи студенткой и как неожиданно бурно и искренне обрадовался он, когда много лет спустя Юлия пришла на его творческий вечер со своей подросшей дочерью.

Художник Павел Каплевич напомнил о том, что Алексей был суперпрофессионалом, который никогда на сцене не забывал текст. Для друга он выбрал стихотворение В. Маяковского «Разговор с товарищем Лениным», прибавив, что Леше тоже нравился Маяковский. В этот момент за спиной Каплевича слайд- шоу случайно высветило фотографию, на которой Алексей с усмешкой в глазах держал большой плакат со словом «Нет!».  Зал грохнул от смеха, а Павел Каплевич, растерянно обернувшись, рассмеялся и произнес:

-Мистика, но, кажется, он нам отвечает.

О всем известной оппозиционной гражданской позиции актера почти никто не говорил. Не хотелось политики, Девотченко вспоминали, как ярко одаренную творческую личность. В первую очередь — артиста. Однако стихи почти всеми были выбраны весьма говорящие, именно те, что непременно понравились бы протестующей против неправды жизни, лжи власти и властьимущих душе Алексея.

Елена Коренева призналась:

-После Алеши очень трудно читать стихи. И продекламировала так любимого актером Бродского:

«Нас ведет крысолов! крысолов! вдоль панелей и цинковых крыш, и звенит и летит из углов светлый хор возвратившихся крыс».

Игорь Гордин, актер, ровесник и друг детства рассказал, как вместе с Лешей они ходили в театральную студию при детском доме творчества в Ленинграде. Алексей начинал там бутафором, а первой его ролью, которую он  очень любил, стал Отец Лис.

Гордин прочитал знаменитое и абсолютно вечное лермонтовское:

«Печально я гляжу на наше поколенье! Его грядущее — иль пусто, иль темно, Меж тем, под бременем познанья и сомненья, В бездействии состарится оно».

В Лешины пятьдесят уже вполне можно было бы и поворчать на молодое поколение, всем и всегда кажущееся хуже, невежественней, грубее, чем предыдущее. Но, посмотрев на тех, кто пришел в этот вечер к нему в гости, Алексей Девотченко наверняка бы улыбнулся, так, как умел только он — иронично глазами, чуть по-мефистофельски скривив тонкие губы. Он бы обрадовался всем этим юным в смешных шапочках и рваных джинсах. Они слушали, они хохотали, они аплодировали ему стоя. И если бы только такие молодые, одухотворенные, сведущие и активные ходили  по нашим улицам, у страны давно бы не было проблем.

Венок сонетов должен закольцеваться. Снова полутьма, живая музыка, ей с экрана вторит человек в клетчатом пледе, рассказывающий под аккомпанемент рояля стихотворное произведение так, словно это его сиюминутная живая речь. Речь большого артиста, который умел жить и разговаривать стихами.

Текст: Дарья Евдочук