В разгар первого мини-сезона Pop-up театра самым нетерпеливым поклонникам Ивана Вырыпаева удалось попасть на предпремьерный показ его нового фильма «Спасение». Место было выбрано подходящее: фильм по атмосфере очень театральный. Но при этом очень невырыпаевский.
Картина, работа над которой началась еще шесть лет назад, изначально задумывалась, как объемное псевдодокументальное размышление о религии. Была даже записана беседа режиссера с Далай-ламой, но в фильм она так и не вошла. В итоге, фокус оказался сосредоточен на одной героине – католической монахине Анне, путешествующей с миссией из родной Польши в Тибет.
В «Спасении» нет не только многого, из того, что изначально было задумано, а нет и многого из того, к чему все поклонники режиссера/драматурга привыкли: ведьминское обаяние рыжеволосых вырыпаевских героинь спрятано под велон, бессменная муза - Каролина Грушка – появляется только в эпизоде... Но главное, чего нет в «Спасении» - нет обилия слов, игры с которыми так увлекают в вырыпаевских текстах.
Если не знать, что «Спасение» - это фильм Ивана Вырыпаева, то, в первые полчаса просмотра, об этом вряд ли можно догадаться. Оператор Алексей Найденов, в лучших традициях роуд-муви, отправляет зрителя в долгий путь с ожиданием в аэропорту, утомительным перелетом и проселочными дорогами. Размеренно и очень подробно на экране течет жизнь. Анна приезжает в гостиницу, ей сообщают, что дорога до ее храма закрыта на ближайшие два дня. Анна раскладывает вещи, мучается приступами горной болезни, не может уснуть, моется, переодевается, молится. Полина Гришина, сыгравшая в «Спасении» главную героиню (и, кстати, получившая премию «Кинотавр» за лучшую женскую роль), отстраненно, как проводник, водит нас по серым тибетским горам. Водит долго, пока, наконец, не натыкается на первое яркое пятно в фильме – буддистский храм, на ступенях которого сидит девушка-хиппи (Каролина Грушка). Все происходит в практически полном молчании. Редкие диалоги Вырыпаев делает не только предельно бытовыми, но еще и прячет за одноголосным переводом с английского на русский.
По-настоящему вырыпаевских диалогов в фильме всего три. С текстом автору «Спасения» явно легче совладать, чем с картинкой. В действии, наконец, появляется динамика. Монохромные и статичные тибетские горы начинают оживать. Вместе с ними оживает и образ Анны, до того почти не раскрытый.
Сбивчивый диалог с хиппи откроет монахине, что в ней много сексуальной энергии, и что она – не пылесос. Общение с американским музыкантом заставит узнать о существовании группы U2 и в хипстерской шапке отправиться вдыхать воздух тибетских гор полной грудью. Но, конечно, слова, которые говорят друг другу случайно встретившиеся в пути персонажи Вырыпаева, сказаны не ради этого. Да, сталкивая такие разные типажи, режиссер пытается говорить с залом о сложности коммуникации в современном мире, и о том, как причудливо могут сочетаться религии и культуры. Но зачем для разговора на эту тему выбран именно кино-язык, в обращении с которым Вырыпаев явно не чувствует себя уверенно? Зачем столь долгое погружение в молчаливое созерцание?
«Я хочу почувствовать себя такой, какая я есть», - говорит Анна музыканту Чарли. Каждому из героев «Спасения» в ходе их путешествий по Тибету становится понятно, что не важно: из U2 ты, монашка или человек-пылесос. Важно, кто ты, какой ты есть. Мир, каким бы разным он ни был, всего один. Такой, какой он есть, и все в нем едино. Вырыпаеву слов для донесения этого, на первый взгляд немудреного месседжа, оказывается мало. Как говорил герой другого его роуд-муви, «прошли времена взаимопонимания» и единственное, как можно сохранить взаимодействие с миром – ощущать.
Чтобы дать зрителю возможность пройти собственный путь к этому ощущению, Вырыпаеву и потребовалась долгая безмолвная прогулка по Гималаям. В «Спасении» молчание для режиссера становится красноречивее слов, а процесс оказывается важнее результата.
Именно поэтому ответ Анны на финальный вопрос самого Вырыпаева о том, что же нового она открыла для себя в этих краях, может прозвучать предсказуемо. Но перед ее ответом, специально для зрителя, оставлена пауза.
Текст: Маргарита Спасская