О Джеймсе Тьерри пишут «актер, режиссер, хореограф, акробат, танцовщик, мим», однако первой его характеристикой неизменно остается «внук Чарли Чаплина». Легло ли жить и строить свою дорогу с такой мощной печатью? Стоит сказать, что гений великого деда ему не передался. Просто потому, что у него свой гений – режиссера, заставившего крутиться вокруг себя целые вселенные.
Спектакль «Красный табак» Тьерри вряд ли вписывается в какой-то из установленных жанров – это драматическое представление и в то же время пантомима, танец и цирк в одном флаконе. Джеймс синтезирует все, чем можно на сцене говорить (за исключением слов), перемешивает это, преувеличивает, наделяет каким-то своим смыслом. И в таком формате он рассказывает историю художника-творца. Хронику человека, который оказался заложником своего таланта и одиночества. Что происходит в его безумном мире? Кажется, это неизвестно даже самому герою.
Его мир – вселенная, отправленная в отставку, покрытая многолетней пылью. И в этом пространстве правит грусть. С набеленным лицом художник Тьерри (он в этой постановке и режиссер, и хореограф, и актер) напоминает грустного клоуна – смешного, но печального, даже обреченного.
Время от времени ему удается навести в этом хаосе какой-то порядок – он размахивает руками, дирижируя звуками, предметами и людьми. Все подчиняется ему. Стоя у рампы, он выдыхает сигаретный дым в зал, от его дыхания гаснет свет. Он будто дергает актеров за невидимые нити, заставляя их изгибаться, принимая невозможные позы. Вокруг него кружат немыслимые конструкции из металлических труб и зеркал. Они вращаются, трансформируются, то защищая героя, то нападая на него. Вокруг художника все оживает – бумажный лист, который он яростно комкает, проецируется на капитана, постепенно съеживающегося, вторя изгибам бумаги. Герой бьет по столу и вместе с железками пять девушек рассыпаются по полу. Кто он? Волшебник, пришедший на эту планету? Обезумевший старик, которому все это мерещится? Или одинокий художник, ставший заложником своего творчества? Возможно ли, что все сразу?
Главное, что все вертится и изгибается вокруг героя, то успокаивая его тем самым, то, напротив, пугая и загоняя в угол. Это какая-то инфернальная пластика. Танец между небом и землей. Артисты плывут по сцене, бегут по стенам, точно осьминоги оплетают предметы и художника. Его они оплетают, объединившись и создав из своих тел неразрывную паутину. Они словно мечты и кошмары, не отпускающие его. Лишь кажется, что он ими руководит. Они позволяют ему играть в эту игру. На самом деле это он марионетка в их руках, без их разрешения герой не может пошевелить и пальцем – на каждое движение капитан строго цокает языком и грозит пальцем, "нельзя".
Он то наслаждается окружением причудливых существ, спокойно разместившись в своем кресле, то панически пытается сбежать. И все повторяется снова и снова, но уже в новых мизансценах. Есть ли спасение из этого бесконечного круговорота? Кажется, что да. Самое безумное, пришедшее из еще более дальних планет существо, сгибающееся во все стороны – гутаперчивая девушка. Своим детским хихиканьем и невероятными элементами, которые не под силу многим цирковым артистам, она максимально приближается к нему. Он подпускает ее к себе, даже сам ищет и зовет. Она - девушка, ходящая в позе мостика, прогибающаяся в спине так, что головы не видно. Она внушает ему доверие. И сбегает от него, взобравшись на железную конструкцию.
Джеймс Тьерри и его герой-художник, они смешны в своем одиночестве и выдуманном могуществе. Вместо слов невнятные междометия, что-то между криком зверей и детским лепетом. Вместо действия танец, ломаная пластика, вычурные движения: некрасивые, резкие, даже дикие, но восхитительные. В этом диком танце кружится мир и рушатся стены. Здесь нет реальности, нет ничего реального. Да и какая может быть реальность, когда перед нами художник с его собственным миром?
Текст: Яна Чичина Фото предоставлены пресс-службой театра