Люди срываются с места и несутся вокруг здания, к главному входу в концертный зал, до начала осталось три минуты. Пока мы бежим, подруга говорит: «Мне кажется, что Ник Кейв ─ один из немногих музыкантов, которые оправдывают ожидания». Я соглашаюсь. Мы очень взволнованы.
Кажется, что в зале БКЗ сейчас собрался весь город, или по крайнее мере его большая часть. После жаркого, душного, забитого дорожными пробками и повседневными делами дня все напевали «It’s hot, that’s why they сall it a Hot Spot». Многие из этих людей без особого труда купили действительно дорогие билеты в первые ряды, были и те, кто отдавал последние деньги только для того, чтобы сегодня здесь оказаться.
Все торопливо рассаживаются на места, по пути встречая друзей и знакомых. Движение в партере ускорилось, как только из динамиков раздались глухие и жирные басовые ноты вступления «Water’s Edge», совмещённые с «We Real Cool». Свет начал затухать, гудение толпы стихло. Аплодисменты! Уоррен Эллис, Мартин Кейси, Томас Уайдлер и Джим Склавунос медленно вышли из кармана сцены и заковыляли к своим местам вокруг чёрного старого рояля. Это группа the Bad Seed’s ─ вечная свита маэстро и гвоздя сегодняшнего вечера Ника Кейва. Музыканты вливаются в ровное гудение баса: на сцену выходит сам «Бог, призрак, человек, гуру», пятидесяти семи летний мистер Кейв и садится за рояль. Начинается.
Напряжённая, балансирующая на грани срыва музыка захватила всех. Это не песни - это мантры, которые проникают внутрь сознания, как бы вы этому ни сопротивлялись. Когда началась «the Whiping Song», никто не смог ожидать того, что свет почти полностью погаснет, видно и слышно будет только Ника и его рояль почти в полной тишине, подобно камерным классическим концертам. Но когда два огромных желтых луча выстелили на сцену справа и слева, и маэстро поманил слушателей подойти поближе, раздался грохот сотен бегущих ног, тени людей проносились в костровом свете. Каждый, кто мог и хотел, нёсся к сцене. Десятки лампочек, развешанных над the Bad Seed’s, зажглись тусклым сиянием. Золотистые конфети в форме звёзд изредка падали откуда-то сверху, создавая ощущение звездопада.
Вот оно ─ это ощущение, которое появлялось у прихожан баптистских служб. Ник Кейв, толи искуситель, толи проповедник, вставал из-за рояля и подобно дикому зверю бродил у самого края сцены, отбрасывая чудовищную длинную тень на стены, пристально всматриваясь в глаза ребят, стоящих прямо у его ног. Как только он вытягивал руку над толпой и водил ей над головами, сотни ладоней поднимались вверх, пытаясь прикоснуться к идолу, превращаясь в ветви деревьев, колышущиеся вслед за движениями Ника. Они облепляют его, когда он погружается глубже в толпу. Гипнотизируя, он, то шепча, то медленно проговаривая тексты песен, вдруг резко срывается с места вместе с музыкой и кричит в толпу: «Can you feel my heart beat?!» Или: «Oh, God! I’m a tupelo!».
Пока Уоррен Эллис менял инструменты с гитары на скрипку, а флейту на аккордеон (маленький Korg), Ник Кейв садился и вставал из-за рояля, кардинально меняя настроение происходящего: от фортепианных баллад до жутких мрачных грувов. Откидывая в стороны листы с текстами только что сыгранных песен, он вызывал у женщин из зала настоящий экстаз. В очередной раз проводя рукой над толпой, он вдруг что-то увидел: кто-то посадил маленькую девочку себе на плечи. Продолжая петь, Ник, застыл в удивлении: «О, Господи, кто ты?» Он схватил её за маленькую ручку, но тут же, крича, отшатнулся, словно Свидригайлов в своём сне, шипя и съёжившись, будто изгоняемым бесом, сорвался с места.
На протяжении двух часов the Bad Seed’s ─ уже не молодые люди ─ издавали звуки, погружающие в экстаз почти четыре тысячи зрителей, упивались многолетней любовью к музыке и к слушателям, выкладываясь более чем на сто процентов. Короткий перерыв, и было сыгранно ещё несколько пронзительных песен. В середине «Jack The Ripper» стало происходить что-то невообразимое: Ник Кейв размотал длиннющий шнур своего микрофона и медленно спустился со сцены на танцпол. Окруженный фанатами и охраной, продолжая петь, он двигался в сторону рядов партера и, выйдя в проход, встал на подлокотники кресел в 10 ряду. Он пел и шёл по креслам, продолжая всматриваться в глаза зрителей, в оцепенении смотрящих на него снизу. Он замер в тишине зала, переводя дух, и зазвучали первые ноты заключительной, почти похоронной «Push The Sky Away», пока микрофонный шнур, протянутый от самой сцены, раскачивался над головами людей. «You’ve Got It Just Keep On Pushing», ─ твердил Ник в лицо каждому.
«Thank you so much, now we are going home». Чувство важности и интимности происходящего, желание разделить это со своими близкими, родными, любимыми, если даже их не было рядом ─ это то, что оставалось внутри у каждого, кто наблюдал за тем, как Ник Кейв и the Bad Seed’s уходят со сцены вечером 26 мая. Люди плакали, люди смеялись, люди кричали. Это был танец, воспевающий жизнь, исполняемый пятью стариками, танец, движения которого мы не всегда помним и знаем. Танец, который останется с нами до самого конца.
Текст: Гриша Левченко