Вы уже работали совместно?
Дмитрий: Это уже третья совместная работа. Мы вместе играли в спектакле «Король умирает» по Э. Ионеско, а в «Так говорил Заратустра» Алиса ставила нам движения.
Как родилась идея ставить «Барьер»?
Алиса: Как-то я случайно нашла книжку Павла Вежинова. Это было старое советское издание 1984 года. Меня заинтересовала тонкая как журнал обложка. Прочтя книгу, ощутила какую-то тонкость и начала думать, кто из тех людей, что я знаю, может почувствовать то, что почувствовала я.
Почему ты решила обратиться к Яне Туминой?
А.: Меня больше всего волновал не герой, а режиссер. Я не раз слышала о Яне, но никогда с ней не работала. А когда предложила ей постановку, то оказалось, что она интересовалась этой повестью еще в 15 лет.
Как искали актера на роль Манева (главная мужская роль – прим.Авт.)?
А.: Актера искали долго. Сложность состояла в том, что Яна не академический режиссер, а актер старой школы с определенным видением театра не всегда может открыться режиссеру, который мыслит иначе. Я люблю экспериментировать и пробовать себя в разных жанрах. А найти актера, который тоже пошел бы на эксперимент – непросто. К счастью, нашелся Дмитрий. Он появился в последний момент, когда мы уже отчаялись.
Сейчас эту повесть мало кто знает, раньше она была известнее. С чем это может быть связано?
Д.: В книге многое привязано к советской Болгарии, а социальные вещи быстро устаревают. Год назад мы жили в одной стране, а сейчас уже совсем в другой. Прошло столько времени, однако столкновение необыкновенного человека с обыкновенными людьми все же осталось актуальным.
У ваших персонажей уже нет любовной линии, что была в книге. Кем вы приходитесь друг другу?
Д.: Отношения тел здесь не так важны. Наш спектакль о том, что все люди все равно дети. Старая бабушка все еще маленькая девочка. Никто не умеет летать, но все хотят. Большой или маленький – все равно. Душа-то летает, а тело нет. В этом и есть мечта.
А.: На самом деле мы искали, какими средствами выразить полет или поглощение идеей полета. Нас будоражили эти темы, а не кто кого любит.
Манев – композитор, значит натура тонкая, но, почему тогда он не смог откликнуться на посыл Доротеи в полной мере?
Д.: Никто из так называемых «тонких» все рано не умеет летать на сегодняшний день. Разве что во сне: когда человек ложится спать, холод заполняет его тело, а душа покидает на время. Она связана с телом как корабль с якорем, и, когда получает волю, может какое-то время находиться и без земного притяжения. Освобождение от притяжения – образ освобождения от того, к чему ты привязан с рождения до смерти.
Вежинов романтизировал шизофрению, назвав ее большим воображением, умением летать, читать чужие мысли. Как на ваш взгляд, Доротея больна или здоровее каждого из нас?
А.: Тема шизофрении у нас троих (Яна Тумина, Дмитрий Поднозов, Алиса Олейник – прим.Авт.) рассматривалась не как болезнь. Я не могу назвать человека с таким диагнозом больным. Просто такие люди обладают такими способностями, которыми не обладают другие. В Италии, например, нет больниц для психически неуравновешенных людей. Это сделано для того, чтобы люди не варились в этой каше, чтобы их не пичкали лекарствами, и они были свободны от подобных ярлыков.
Д.: Управляемая шизофрения – это мечта человека. Шизофрения – это неправильное название, его нужно заменить на «игру воображения». Мы привязаны к земле, называя то, к чему надо стремиться, болезнью.
В спектакле задействован третий персонаж – скрипач.
Д.: Это скрипач Борис Кипнис. Кстати, он очень похож на Иннокентия Смоктуновского из киноверсии «Барьера», кого, конечно, переплюнул (смеется - прим.Авт.). Борис играет воспоминание о погибшем отце Доротеи. Он не участвует в диалогах – все-таки он мертвый. Однако при всей кажущейся бездейственности он все время включен в происходящее.
Где, на ваш взгляд, кончается граница нормальности и начинается паранормальность?
Д.: Эти границы нужно стирать, а не обозначать. Если мы не будем знать, что у людей не получается, попробуем, у нас возьмет и получится. Нам известно, что этого никто не делал, и поэтому мы этого не делаем. Хотя все реально.
А.: Самим себе эти барьеры и создаем.
У Вежинова могла быть альтернативная концовка? Барьер мог быть сломан?
А.: Мы сами не знаем, что это за финал. Может быть, Манев только учится летать. Возможно, он просто устал, а завтра снова начнет. Финал открытый. Вероятную концовку вам подскажет ваше воображение.
Текст: Екатерина Приклонская
Фото: Дмитрий Григорьев
[gallery link="file" ids="74783,74784,74785,74786,74787,74788"]