Бывает, что смерть – единственный способ освободиться от цепкой хватки окружающей действительности. А что, если можно договориться с Богом и спасти кого-то ценой своей жизни? Ведь нечто подобное уже было примерно два тысячелетия назад. Немецкий режиссёр Дитрих Брюггеман снял в 2014 году «Крестный путь» - кино о религиозном фанатизме и нетерпимости, и о желании сотворить чудо. Данная работа была показана петербуржцам на 11-м Фестивале немецкого кино.
Действие фильма разворачивается в немецком городке. Главная героиня – 14-летняя Мария (дебютная роль Леи ван Акен), старшая дочь в семье католических фундаменталистов. Они принадлежат к вымышленной общине св.Павла, не признающей реформ Ватикана, начатых в 60-е годы XX века, и стараются отгородиться от многих вещей современного мира. Священник общины постоянно говорит Марии и другим подросткам, что все земные удовольствия - искушение лукавого, и что они должны противостоять этому. Например, составить список вещей, приносящих им удовольствие, и отказаться от них. Им говорят, что все они – солдаты Христа, и рассказывают о детях, страдавших и умиравших за свою веру. Мария – прилежная ученица и чистая душа. Она тоже хочет пожертвовать чем-то. Например, отдать Богу свою жизнь, считая, что взамен Господь излечит её младшего братика Йоханнеса. Малышу поставили диагноз «аутизм», поскольку он к своим четырём годам так и не заговорил. Пожалуй, Мария единственная, кто по-настоящему любит этого ребёнка. Она очень много времени проводит с Йоханессом, разговаривает с ним, берёт его на руки, и у них полное взаимопонимание: лишь её голос способен успокоить рыдающего малыша.
История состоит из нескольких частей, отражающих путь Христа на Голгофу. Мария – подросток с отравленным сознанием - совершает медленное самоубийство. Она начинает с малого: сначала старается не носить тёплые вещи, затем ограничивает себя в пищи. К тому же обстановка, в которой живёт главная героиня, мягко говоря, не здоровая. Её фанатичка-мать – чопорная психопатка, выходит из себя по любому поводу. Отец – тихий спокойный человек, за весь фильм произнёс от силы пару фраз. Можно сказать, он сторонний наблюдатель. Такая метафора Бога-Отца, с грустью смотрящего на происходящее, но не мешающего свершению того, что должно свершиться. В семье четверо детей, но больше всего придираются к старшей – Марии. С одной стороны, религия её семьи запрещает Марии уделять слишком много внимания внешности. Но при этом набожная мать восторженно планирует совместную поездку за платьем для первого причастия старшей дочери, без устали вспоминая, какая нарядная была она сама много лет назад. Слушать музыку – особенно рок, соул и спиричуэлс – вообще сродни преступлению, так как считают, что она - сплошь дьявольские ритмы. Любая мелочь, малейший промах 14-летней дочери вызывает бурю негативных эмоций со стороны матери. А средние брат и сестра словно получают удовольствие, когда Марию ругают. Они с радостью сообщают о каком-то её «проступке», например, что Мария испачкала блузку, когда брала на руки братика. И матери не важно, что Мария сама всё отстирает, важен повод – сорваться на дочь. С другой стороны, над девочкой смеются её одноклассники, так как она постоянно молится и отказывается делать общепринятые вещи (например, бегать во время урока физкультуры под «запретную» музыку). Таким образом, и семья, и члены её религиозной общины, и большинство одноклассников выступают в роли фарисеев, гонящих Марию по крестному пути. Иногда она встречает неожиданное сочувствие и желание помочь от людей «со стороны» - учитель физкультуры, врач, медсестра. Кто-то из них верующий, кто-то нет – но все они добрые адекватные люди. Увы, сознание Марии хорошо обработано, и зачастую она отталкивает этих людей.
В семье Марии есть один «посторонний» человек – няня, молодая девушка по имени Бернадетт. Верующая, но не фанатичка. Только она хоть как-то подбадривает затравленную девочку. А однажды в библиотеке с Марией знакомится мальчик из параллельного класса - Кристиан, и приглашает её прийти на репетицию хора его общины. У мальчика к Марии искренняя чистая симпатия, и Марии он явно тоже симпатичен. Но на исповеди ей в очередной раз «промывают мозги», приравнивая к блуду невинное общение с ровесником. Затем мать вносит свою лепту, прилюдно доведя дочь до слёз. И в итоге Мария отказывается от дружбы с Кристианом – одним из немногих сочувствующих ей людей.
Большую часть времени камера оператора Александра Засса статична. Мария заперта в удушающих рамках недружелюбного мира. И выход за эти рамки у неё один – смерть. Она мечтает стать мученицей, и вскоре её фантазии воплощаются в реальность. Нервное и физическое истощение дают о себе знать: во время причастия она падает в обморок, так и не открыв рта. Именно тогда – в церкви, во время первого причастия – камера двигается в первый раз, движение Марии к свободе началось. Главную героиню отводят на медосмотр, и врач диагностирует нервное и физическое истощение, а так же запущенное воспаление лёгких. Даже тогда мать отказывается признать, что что-то не так. Невзирая на её протесты, девочку кладут в больницу. Она чувствует, что конец близок, ей спокойно и благостно, и она просит позвать священника. Во время повторной попытки причаститься, у неё происходит остановка сердца, и тогда камера движется второй раз – Мария выходит за рамки, она на свободе. Пока врачи пытаются спасти 14-летнюю мученицу, рядом с палатой стоят священник и мать с маленьким Йоханнесом на руках. В момент смерти Марии, Йоханнес произносит свои первые слова: «Мария! Где Мария?»
Финал фильма прост и просторен для размышлений. Гроб с телом Марии закапывает экскаватор. У могилы стоит только один человек – Кристиан. Он бросает на могилу цветок и смотрит на бесконечное серое небо. Камера, как бы прослеживая его взгляд, движется в третий раз – теперь уже вверх, к облакам.
Стоит отдать должное режиссерскому мастерству Дитриха Брюггемана (выступившему также и соавтором сценария). Несмотря на, казалось бы, тяжёлый лейтмотив фильма, смотрелся он довольно легко и был наполнен рядом трогательных даже забавных моментов. Но всё же… Когда на экране появились финальные титры, в зале кинотеатра воцарилась тишина. Всеобщее недоумение и замешательство буквально ощущалось кожей. Половина зрителей машинально двинулись к выходу. Вдруг кто-то стал аплодировать, и аплодисменты были подхвачены остальным залом. Думаю, подобная реакция на фильм говорит громче любых слов.
Текст Чайка Чурсина