Этот студенческий эксперимент производил сильное впечатление, причем не только своей формой, но изящным философским осмыслением проблематики пьесы. В 2011 году состоялось второе рождение «Эмигрантов»: восстановленный спектакль вошел в репертуар молодого творческого коллектива «TEATR 101», который организовали актеры Александр Ронис, Денис Кириллов и Александр Глебов. Сейчас спектакль идет на разных площадках города, в том числе на сцене театра «Особняк».
Сцена-клетка «Особняка» с ее «каменными» стенами подходит «Эмигрантам» буквально как костюм. Вот оно - полуподвальное помещение Мрожека, в котором приговорены вести нищенское существование два польских эмигранта в Америке. Казалось бы, вертикаль, заданная режиссером в студенческой версии «Эмигрантов», здесь немыслима. Но нет! В центре сцены - лестница-стремянка, упирающаяся в самый потолок и ставшая местом обитания экзальтированного интеллигента АА (Александр Ронис), сбежавшего в Америку в поисках политической свободы. Он не привык жить в подвале, всегда занимал верхние этажи… Герой Рониса - своего рода слепок со свободного художника, спустившегося со своей мансарды, в темный и затхлый подвал. Его подчеркнуто манерные жесты и поэтическая декламация – абсурдно комичны и прямо выражают брезгливость по отношению к жизни «внизу», людям «низа», и в первую очередь к своему соседу – трудовому мигранту ХХ (Денис Кириллов).
Угнездившись на стремянке, АА читает книгу о … кузнечиках. Его неподдельный интерес к биологии напрямую связан с экспериментом, который от проводит в этом подвале – эксперимент заключается в наблюдении за жизнью «идеального раба», коим ему представляется сосед ХХ. Противостояние между героями – выходцами из разных социальных слоев – носителями разных культур (элитарной и народной) разгорается в каждой сцене спектакля и обрывается громкими музыкальными паузами-перебивками. Крестьянская простота ХХ: «Жаль, что мух нет. С мухами интереснее!» - загоняет его соседа-интеллигента буквально на потолок. Новые коннотации к конфликту добавляет режиссер, вручая ХХ топор. Герой Д. Кириллова пытается открыть консервную банку топором. В лице двух героев (топор против консервного ножа) сталкиваются варварство и цивилизация.
АА, вытанцовывая, как тореадор перед быком, непрестанно провоцирует своего прижимистого соседа: «Ешь собачьи консервы, если ты собака!», «Ты – вол, а не человек». Но брутальный малый ХХ тоже не остается в долгу. У него имеются свои «приемчики»: поднося зажигалку к сигарете АА, он опускает ее ниже и ниже, с тем, чтобы заставить наклоняться снизошедшего до него соседа. А в другой раз просто бросается на него как разъяренный бык…и, естественно, побеждает. Похожий тип - распущенного грубого мужлана Денис Кириллов играет на сцене «Приюта Комедианта» в спектакле «Трамвай желание». Его Стенли Ковальский – ближайший родственник героя «Эмигрантов». Но при внешней фактурной идентичности со Стенли простоватый ХХ – инфантилен и более раним. В спектакле это подчеркивается простой деталью – Кириллов-ХХ берет в руки куклу (розовощекого пупса) и прижимает к своей груди (в пупсе спрятаны заработанные деньги), в этот момент сходство кукольной мордашки с лицом героя поражает. Он уязвим и наивен, как ребенок. Он беззащитен и сиротлив в чужой стране.
Пьесу «Эмигранты» Мрожека принято относить к театру абсурда. Но спектакль И. Селина нельзя назвать абсурдистским в чистом виде, это скорее психологический эксперимент с элементами пантомимы («немая» сцена новогоднего застолья, танго на столе) и циркачества (зависание героев на стенах и потолке, переходящая от одного к другому шутовская шапка). Результат же эксперимента необычайно интересен. Если воспользоваться языком судебной практики, то это, несомненно, 110 статья Уголовного кодекса - «доведение до самоубийства». Но, оговорюсь, непреднамеренное. АА унижает и в тоже время жалеет своего соседа, хочет пробудить в нем сознание, возмущение против своего рабского существования. И ему это удается! Герой Д. Кириллова в состоянии аффекта рвет в клочья все заработанные годами деньги, он ползает по полу, уничтожая цветные бумажки, а после решает повеситься. Он стал свободным человеком. Но мечта о возвращении домой разрушена. К финалу спектакля разница между героями, как представителями разных социальных слоев, нивелируется. Становится ясно, что они оба - бесприютные эмигранты, для которых возвращение (в самом широком смысле: на родину, в семью, к истокам, к своему настоящему «Я») невозможно. Внешний формальный конфликт разрешается, но его место занимает внутренний.
«Эмигранты» «TEATRа 101» - это не история про двух поляков в Америке, это история эмиграции Человека, вынужденного жить под диктатом социальной жизни (в плену навязанных ролей и статусов), вынужденного гнаться за ложными ценностями и лишенного настоящего. Да, настоящего. Для эмигранта не существует «здесь и сейчас», у него есть только прошлое и иллюзорное будущее, он оторван от своего внутреннего бытия и только редчайшие вспышки сознания дарят надежду на возвращение.
Финал спектакля окрашен полнейшей безысходностью. Прежде циничный и язвительный философ АА усаживается подле соседа (ХХ лежит, прижав к груди куклу и подогнув колени) и рассказывает ему сказку на ночь о возвращении домой, где его ждут жена и дети, где летают мухи… АА рисует утопическую Обломовку, которая, как несбыточный сон, проносится перед глазами зрителей. Финальная точка - абсурдно тоскливые «семейные портреты»: в различных позах, как на фотографии, в свете загорающейся на потолке лампочки появляются АА, ХХ и пупс. Они – вечные мигранты и вечные рабы. Свобода иллюзорна и недостижима… до следующей вспышки сознания.
Текст: Татьяна Булыгина
Фотографии предоставлены пресс-службой театра