«…Я хорошую водку пью со свиньею»
Борис Рыжий На сцене театрального центра им. В. Мейерхольда появился новый спектакль. Крепкий, как просмоленное бревно в срубе.
Работа молодого режиссера Ксении Зориной не по-женски жесткая и суровая. К этому отчасти обязывает и драматургический материал. Пьеса Валерия Шергина (ученик Николая Коляды) до боли пронзительна и правдива. Она живая и разговаривает со зрителем на настоящем хорошем языке театра. Ее актуальность и реалистичность сдобрены немалой порцией экспериментального поиска. Она застревает в голове бесконечными раздумьями и мыслями о забытом насущном, тревожит всем, начиная от названия и до безнадежности конца. И все же — никакого пессимизма, просто философия жизни сама по себе редко склоняет к веселью.
Вилы и тулупы для изображения деревенского быта кажутся поначалу символами слишком навязчивыми и простыми. Однако эта минимализированная сценография в дальнейшем оказывается достаточной, верной и, что немаловажно, утилитарной. Она в должной мере оформляет действие и не затеняет сюжета. А за ним надо следить, потому что авторы применили принцип нелинейности повествования, и тем самым не позволили зрительскому вниманию расслабленно воспарить к вершинам философского осмысления. Да и печальная обыденность событий пьесы располагает скорее к сосредоточенному участию.
И все же именно нелинейность становится главной интригой спектакля. События на сцене разворачиваются в течение девяти месяцев, и действие перебрасывает их фрагменты из зимы в осень, из осени в весну, будто малое дитя неумело собирает мозаичную картинку и нервничает из за того, что она не складывается. Вдруг из разнообразия нестыкуемых мизансцен и рассказов выкристаллизовывается целый мир — узнаваемый, понятный, нелегкий, но светлый и человечный.
В русской деревне в Удмуртии живет мальчик Сашка (Максим Михалев), которому из города привезли маленького поросенка. С самого начала мальчик знает, что когда-нибудь поросенок Борька (Сергей Еськин) станет колбасой на готовящейся свадьбе сестры Кати (Юлия Исаченко). В ясности ребяческих будней это событие так отдалено, что пока можно не только радоваться, но и доверять «пятачку», как другу. Этой дружбе даже завидует приятель Шурка (Илья Ловкий). Еще у Сашки есть мама Людмила (Лариса Данилович) и папа Михаил (Николай Шатохин). Каждый из них буквально источен жизненными неурядицами, любовями на стороне, тяжкими, как кандалы любовью - нелюбовью к близким и вымороченностью деревенского существования. У сестры Кати есть жених Руслан (Григорий Перель), к несчастью, татарин. И хотя Катя ждет от него ребенка, замуж все-таки выходит за русского очкарика Александра (Валентин Самохин).
Впрочем, Сашке до этого мало дела. Он собственноручно подставил под нож своего друга Борьку, и на свадьбе, которая была в конце, но показана в самом начале, мальчик, с ужасом глядя на колбасу, зовет своего наперсника. В конце пьесы Сашка взрослеет. Он ест колбасу из Борьки и осознает, что в жизни всегда приходится что-то или кого-то отдирать от себя с кровью.
Авторы постановки разрешили ее в высоком градусе нервного напряжения. Оно буквально переливается через край маленькой сцены. Все кричат — друг на друга, в телефон, на безвинного Борьку, на пьяных, трезвых, любящих и предающих. У каждого в этой пьесе есть свои вилы и своя цветная ленточка - судьба, которую они вешают на вилы, как знак законченности решения, действия, исполненной миссии.
В размытости и растасканности жизни большого города мы утратили вкус многих ощущений и восприятий. Только в провинциальной малости, за лесами и долами, все еще продолжается жизнь, о которой мы давно позабыли или не знали ее вовсе. На сцене - деревня как наша жизнь без скорлупы повседневности, как концентрат экологически чистого внутреннего бытия, как крутой замес пришлой городской цивилизации в виде мобильной связи и языческих предрассудков.
Деревня, где на маленькой площади сосуществуют многие нации со своими традициями, а потому там особенно выпуклы этнические разногласия. Деревня, где облегчить душу ходят не к психологу, а к маленькому поросенку с трогательным детским взглядом. Ему исповедуются, на нем срываются, при нем ведут разговоры с любовницами, рядом с ним творят старинные обряды, в него плюют, с ним выпивают. А потом его режут.
Дремучесть этого микрокосма нашей действительности режиссер умело поддерживает сценами, равными хорошему хоррору. Молодые актеры, ползающие по сцене, чтобы казаться маленькими мальчиками, до боли напоминают несчастных инвалидов, лишенных городского пространства. Жутковатый танец в тулупах и с вилами, человеческий взгляд поросенка Борьки, наконец, слишком натуралистическое описание его смерти, после которого можно уже ничего не показывать - и так страшно. Едва ли не страшней этого рассказа сцена поедания колбасы из фрагментов свинки Борьки, когда обыденный факт - человек ест свинину — кажется актом каннибализма. Не так ли уничтожают друг друга люди, не такую ли боль причиняют они порой самым близким?
Актеры, воплощающие на подмостках всю эту непроходимую маету, в своих образах предельно точны и выразительны. Один из самых длинных монологов (диалогов с Борькой) достался Михаилу. Актер Николай Шатохин - обладатель очень интеллигентной внешности. На первый взгляд, роль профессора Хиггинса из «Пигмалиона» по типажу ему подходит гораздо больше, чем ипостась несчастного деревенского «казановы». Однако именно этот мезальянс лица и образа придает его исполнению подтекст особого значения, словно именно этот герой является проводником между миром городской современности и вечно живым существованием деревенских поверий, отживших ритуалов и строгого деления на своих и чужих. Недаром сам он в своей любви тайно мечется между русской женой Людмилой и любовницей — татаркой Венерой.
В остатке — ощущение невероятной самобытности и родниковой чистоты авторской мысли. Пьеса В. Шергина и постановка К. Зориной восходят к лучшим образцам философской деревенской лирики. В героях современной сельской жизни мало чего осталось от шукшинских «чудиков», исчезла «кузякинская» дуринка из незабвенной пьесы «Любовь и голуби», но остался свет любви и жалости. Потому что в России принято жалеть.
Текст: Дарья Евдочук
Фотографии предоставлены пресс-службой театра