28-го ноября в Екатеринбурге стартовал III международный фестиваль современного танца НА ГРАНИ.
В составе участников есть и номинанты Национальной театральной премии "Золотая маска" сезона 2010-2011 - Эксцентрик-балет Сергея Смирнова с работой "KREIS". Из зарубежных представителей - французская компания «Галантные празднества», сочетающая в своих постановках эстетику барокко и contemporary dance, а также компания из Эстонии. За пять дней работы фестиваля зрителей ждут: четыре премьеры, выступление столичных участников, гостей из Казани и соседей из Челябинского театра современного танца.
[caption id="attachment_9655" align="alignleft" width="580" caption=""Радость со мной". Театральная компания "Галантные празднества". Франция"][/caption]
Как известно, российской столицей contemporary dance считается именно Урал: уникальная ситуация, когда центром определенного направления искусства становится региональное пространство. Уже больше 20-ти лет имена уральских хореографов: Татьяны Богановой, Ольги Пона, Сергея Смирнова, Евгения Панфилова узнаваемы не только в нашей стране, но и во всем мире.
Путь, по которому происходило развитие современного танца на российской сцене, достаточно сильно отличается от европейского варианта: значительно более позднее появление, яркий самобытный акцент, приоритет авторских школ – основные специфические черты этого жанра в нашей стране. Все это позволяет говорить о современном танце в России как особом художественном направлении. Но, несмотря на довольно высокий уровень и разнообразие команд, школ, постановок в этой области по-прежнему часто широкий зритель оказывается за гранью понимания того, о чем говорится в данс-спектакле. Причиной этому может быть наша сосредоточенность на консервативной традиции, заложенной богатейшим наследием академического танца в России, может быть это следствие недоверия к жанру как весьма молодому виду искусства.
Проблема коммуникации со зрителями не осталась без внимания и у организаторов НА ГРАНИ: в рамках off-программы фестиваля будет вести свою работу ежедневный вечерний дискуссионный клуб, на котором проводятся обсуждения просмотренных спектаклей с танцовщиками, хореографами, критиками и экспертами.
На вопросы ОКОЛО о фестивале и сегодняшнем положении дел в российском и зарубежном contemporary dance отвечает театральный критик, арт-директор фестиваля НА ГРАНИ, Лариса Барыкина.- Лариса Владимировна, восприятие contemporarydance требует готовности к новым формам взаимодействия зрителя и актера, зрителя и режиссера, зрителя и самого театрального произведения. При этом говорить о том, что классический театр устарел, не приходится. «Так зачем же усложнять себе жизнь, если можно оставаться верным классике и не заморачиваться?» – может подумать зритель. Как тогда мотивировать к просмотру contemporary постановок? Каковы козыри жанра, кроме относительной новизны?
- Вопрос мотивации зрителей – типично российская проблема, мы по-прежнему «ленивы и не любопытны». Ни в какой западной стране хореографы contemporary dance не «заморачиваются»: чем бы зрителя приманить? Не супермаркет, все-таки. И новизна, какая бы ни была, очень сильный козырь для тамошней публики. Современное искусство, не только танец, – важная часть духовно-интеллектуальной (простите за пафос) жизни. Это у нас принято по сто раз смотреть один и тот же фильм (например, под Новый год), переживать одни и те же эмоции в знакомом до боли спектакле, музыке, картине… Ничего не имею против, и сама живу классикой всех жанров и видов, без этого невозможно. Но для полноценной жизни необходима гармония старого и сегодняшнего, традиций и актуальности, стабильности и новизны. И потом, искусство – это ведь не только удовольствие и наслаждение, именно под этим лозунгом его сейчас запихивают в сферу услуг. Это еще и серьезная работа, души, ума, эмоций. Так что в этот жанр стоит звать тех, кого «достали» гламур, потребление и пустопорожняя текучка. Для маркетологов, думаю, неплохой девиз: современный танец – только для продвинутых и модных. Хотя слово «мода» не люблю, оно сиюминутно. А современный танец, хоть и не так давно появился в наших палестинах, но, надеюсь, всерьез и надолго.
- Многие отмечают, что contemporarydance это и эмоциональная и интеллектуальная работа зрителя. Можно ли выделить первичное из этих двух составляющих? И зависит ли это от постановки – т.е., например, у «Провинциальных танцев» важнее эмоция, а у театра Ольги Пона – мыслительная работа, вызванная танцем?
- Этих двух дам-хореографов вряд ли можно разделить по такому признаку. Театр – синтетический вид искусства, его сила во взаимодействии многих искусств, и воспринимается он также «разноуровнево»: головой, душой, сердцем, «низом», подкоркой и т.д. В этом вся прелесть.
- Может ли и должна ли в танцевальном спектакле угадываться событийная канва, некий сюжет?
- Может, но необязательно. Например, в музыке есть программные сочинения (с названием), где некий сюжет, история, персонажи так или иначе присутствуют, а есть чистая музыка, симфонии, например. При этом, слушая, Шестую Чайковского можно ощутить колоссальную трагическую подоплеку, само движение, процесс к катастрофе. Но даже вполне программную музыку можно услышать по-своему, мой друг, знаменитый хореограф Евгений Панфилов на «Кармен-Сюиту» Бизе-Щедрина (изначально: ясно про кого!) поставил спектакль «Клетка для попугаев» ну совсем про другое! Вообще-то современный танец бежит от нарратива, конкретики, оставляя поле для ассоциаций. И это уже стало общим местом. Сегодня мне интересно, когда сюжетика, конкретная образность литературы, живописи, или других источников становятся толчком для диалога с современностью. На нашем фестивале будет несколько таких работ, инспирированных творчеством больших художников. Например, «Sepia» Татьяны Багановой – романом Кобо Абэ «Женщина в песках», «ЕДОКИ» Екатерины Кисловой – живописью и личностью Ван Гога, «Влюбленные в сером» компании «2046» – картинами Шагала.
- Год назад Вы писали: «В жанре современного танца год идет за два – в России он по-прежнему «вне закона» – ситуация изменилась? И какова динамика на сегодняшний день?
- Динамика… Если только точечно, в разных городах, благодаря энергии подвижников-организаторов, в сущности энтузиастов. Но не благодаря целенаправленной и разумной государственной стратегии. Ее нет, как и прежде.
[caption id="attachment_9658" align="alignleft" width="580" caption="Камерный театр "Пантера". Казань, республика Татарстан"][/caption]
- Екатеринбург считают центром contemporarydance. Удалось ли таким образом избежать «регионального вопроса», когда авангард находится в столице, а регионы остаются в периферийной зоне, и в лучшем случае работают со своей идентичностью?
- Пожалуй, удалось. В Петербурге это должно быть понятно, как нигде, ведь он себя вправе ощущать культурной столицей, не по назначению, а по существу. И никаких комплексов по отношению к Москве не испытывать. У Екатеринбурга в этом смысле тоже есть, как минимум, два неожиданных и фантастических взлета: сначала уральский рок и почти сразу за ним уральский contemporary dance. А вот почему? Это, пожалуй, тема для социо-культурологических исследований. Конечно, сейчас уже есть оглядка на Москву, прежде всего в связи с «Золотой Маской», с «Цехом». Но, слава богу, не у всех.
- В своем интервью Петербургскому театральному журналу Вы говорите: «Единственный вариант практически для всех – делать авторский театр, если есть талант и силы». Значит, в России в contemporary dance скорее работают авторские школы, нежели стилевые? В чем причина? Так ли это за рубежом? Почему (если не так)?
- Не вдаваясь в подробности исторического экскурса (это нас уведет далеко) повторюсь, именно авторские. Все самые заметные российские хореографы последних двух десятилетий создавали нечто свое на базе разных танцевальных стилей и техник. Впрочем, стилевые направления и в Европе остались в первой половине XX века. Дальше каждый шел своей дорогой. Например, великая Пина Бауш «произросла» из немецкого экспрессионизма, из ausdrucktanz, но очень далеко ушла от своих корней и учителей. Очень интересно понаблюдать за американцами, как каждое последующее поколение делало «надстройку» над предшествующим стилем, обогащая ту или иную танцтехнику. Российский contemporary dance пропустил по не зависящим от него обстоятельствам лет 70, и как бы не обязан проходить школьную программу. Дело еще и во всеобщей глобализации. Национальные стилевые особенности тоже уходят в прошлое. А вот это – к сожалению.
- Можно ли выделить некую стратегическую, глобальную цель фестиваля? Например, закрепление за Екатеринбургом позиции российского центра contemporary dance, или же продвижение новых коллективов, создание профессиональной смотровой площадки в жанре?
- Все, что вами перечислено – без сомнения, присутствует в наших целях. Можно еще говорить и о расширении зрительской аудитории, хотя, бывая везде, признаюсь: екатеринбургская публика contemporary dance – выдающееся явление. И эта публика заслуживает знакомства с верхней строчкой мирового хит-парада хореографов и трупп. И все же главная забота – это российские авторы. Сегодня у нас и в академической современной хореографии, да и в contemporary dance тон задают западные постановщики, посмотрите на номинацию «хореограф» на «Золотой Маске» за последние годы. Надо что-то делать. А свести радикалов и «хулиганов» из contemporary dance с профессионалами-исполнителями в театрах – вообще моя мечта.
- В одном из интервью Вы говорили, что в идеале фестиваль видится Вам в дальнейшем как биеннале? Сейчас рассматриваете такой формат, и что бы он мог дать фестивалю?
- Формат биеннале мы сохраняем, просто теперь большой международный фестиваль НА ГРАНИ будет проходить раз в два года по нечетным годам. Но в промежутке предполагается бурная жизнь. Сейчас продумывается идея создания некого центра современной хореографии, где будут соединены функции экспериментальной лаборатории, продюсерских проектов и агентства по продвижению данс-трупп и хореографов. В общем, сказав А, надо говорить Б….
[/caption]
Как известно, российской столицей contemporary dance считается именно Урал: уникальная ситуация, когда центром определенного направления искусства становится региональное пространство. Уже больше 20-ти лет имена уральских хореографов: Татьяны Богановой, Ольги Пона, Сергея Смирнова, Евгения Панфилова узнаваемы не только в нашей стране, но и во всем мире.
Путь, по которому происходило развитие современного танца на российской сцене, достаточно сильно отличается от европейского варианта: значительно более позднее появление, яркий самобытный акцент, приоритет авторских школ – основные специфические черты этого жанра в нашей стране. Все это позволяет говорить о современном танце в России как особом художественном направлении. Но, несмотря на довольно высокий уровень и разнообразие команд, школ, постановок в этой области по-прежнему часто широкий зритель оказывается за гранью понимания того, о чем говорится в данс-спектакле. Причиной этому может быть наша сосредоточенность на консервативной традиции, заложенной богатейшим наследием академического танца в России, может быть это следствие недоверия к жанру как весьма молодому виду искусства.
Проблема коммуникации со зрителями не осталась без внимания и у организаторов НА ГРАНИ: в рамках off-программы фестиваля будет вести свою работу ежедневный вечерний дискуссионный клуб, на котором проводятся обсуждения просмотренных спектаклей с танцовщиками, хореографами, критиками и экспертами.
На вопросы ОКОЛО о фестивале и сегодняшнем положении дел в российском и зарубежном contemporary dance отвечает театральный критик, арт-директор фестиваля НА ГРАНИ, Лариса Барыкина.
- Лариса Владимировна, восприятие contemporary dance требует готовности к новым формам взаимодействия зрителя и актера, зрителя и режиссера, зрителя и самого театрального произведения. При этом говорить о том, что классический театр устарел, не приходится. «Так зачем же усложнять себе жизнь, если можно оставаться верным классике и не заморачиваться?» – может подумать зритель. Как тогда мотивировать к просмотру contemporary постановок? Каковы козыри жанра, кроме относительной новизны?
- Вопрос мотивации зрителей – типично российская проблема, мы по-прежнему «ленивы и не любопытны». Ни в какой западной стране хореографы contemporary dance не «заморачиваются»: чем бы зрителя приманить? Не супермаркет, все-таки. И новизна, какая бы ни была, очень сильный козырь для тамошней публики. Современное искусство, не только танец, – важная часть духовно-интеллектуальной (простите за пафос) жизни. Это у нас принято по сто раз смотреть один и тот же фильм (например, под Новый год), переживать одни и те же эмоции в знакомом до боли спектакле, музыке, картине… Ничего не имею против, и сама живу классикой всех жанров и видов, без этого невозможно. Но для полноценной жизни необходима гармония старого и сегодняшнего, традиций и актуальности, стабильности и новизны. И потом, искусство – это ведь не только удовольствие и наслаждение, именно под этим лозунгом его сейчас запихивают в сферу услуг. Это еще и серьезная работа, души, ума, эмоций. Так что в этот жанр стоит звать тех, кого «достали» гламур, потребление и пустопорожняя текучка. Для маркетологов, думаю, неплохой девиз: современный танец – только для продвинутых и модных. Хотя слово «мода» не люблю, оно сиюминутно. А современный танец, хоть и не так давно появился в наших палестинах, но, надеюсь, всерьез и надолго.
- Многие отмечают, что contemporary dance это и эмоциональная и интеллектуальная работа зрителя. Можно ли выделить первичное из этих двух составляющих? И зависит ли это от постановки – т.е., например, у «Провинциальных танцев» важнее эмоция, а у театра Ольги Пона – мыслительная работа, вызванная танцем?
- Этих двух дам-хореографов вряд ли можно разделить по такому признаку. Театр – синтетический вид искусства, его сила во взаимодействии многих искусств, и воспринимается он также «разноуровнево»: головой, душой, сердцем, «низом», подкоркой и т.д. В этом вся прелесть.
- Может ли и должна ли в танцевальном спектакле угадываться событийная канва, некий сюжет?
- Может, но необязательно. Например, в музыке есть программные сочинения (с названием), где некий сюжет, история, персонажи так или иначе присутствуют, а есть чистая музыка, симфонии, например. При этом, слушая, Шестую Чайковского можно ощутить колоссальную трагическую подоплеку, само движение, процесс к катастрофе. Но даже вполне программную музыку можно услышать по-своему, мой друг, знаменитый хореограф Евгений Панфилов на «Кармен-Сюиту» Бизе-Щедрина (изначально: ясно про кого!) поставил спектакль «Клетка для попугаев» ну совсем про другое! Вообще-то современный танец бежит от нарратива, конкретики, оставляя поле для ассоциаций. И это уже стало общим местом. Сегодня мне интересно, когда сюжетика, конкретная образность литературы, живописи, или других источников становятся толчком для диалога с современностью. На нашем фестивале будет несколько таких работ, инспирированных творчеством больших художников. Например, «Sepia» Татьяны Багановой – романом Кобо Абэ «Женщина в песках», «ЕДОКИ» Екатерины Кисловой – живописью и личностью Ван Гога, «Влюбленные в сером» компании «2046» – картинами Шагала.
- Год назад Вы писали: «В жанре современного танца год идет за два – в России он по-прежнему «вне закона» – ситуация изменилась? И какова динамика на сегодняшний день?
- Динамика… Если только точечно, в разных городах, благодаря энергии подвижников-организаторов, в сущности энтузиастов. Но не благодаря целенаправленной и разумной государственной стратегии. Ее нет, как и прежде.
[caption id="attachment_9658" align="alignleft" width="580" caption="Камерный театр "Пантера". Казань, республика Татарстан"]
[/caption]
- Екатеринбург считают центром contemporary dance. Удалось ли таким образом избежать «регионального вопроса», когда авангард находится в столице, а регионы остаются в периферийной зоне, и в лучшем случае работают со своей идентичностью?
- Пожалуй, удалось. В Петербурге это должно быть понятно, как нигде, ведь он себя вправе ощущать культурной столицей, не по назначению, а по существу. И никаких комплексов по отношению к Москве не испытывать. У Екатеринбурга в этом смысле тоже есть, как минимум, два неожиданных и фантастических взлета: сначала уральский рок и почти сразу за ним уральский contemporary dance. А вот почему? Это, пожалуй, тема для социо-культурологических исследований. Конечно, сейчас уже есть оглядка на Москву, прежде всего в связи с «Золотой Маской», с «Цехом». Но, слава богу, не у всех.
- В своем интервью Петербургскому театральному журналу Вы говорите: «Единственный вариант практически для всех – делать авторский театр, если есть талант и силы». Значит, в России в contemporary dance скорее работают авторские школы, нежели стилевые? В чем причина? Так ли это за рубежом? Почему (если не так)?
- Не вдаваясь в подробности исторического экскурса (это нас уведет далеко) повторюсь, именно авторские. Все самые заметные российские хореографы последних двух десятилетий создавали нечто свое на базе разных танцевальных стилей и техник. Впрочем, стилевые направления и в Европе остались в первой половине XX века. Дальше каждый шел своей дорогой. Например, великая Пина Бауш «произросла» из немецкого экспрессионизма, из ausdrucktanz, но очень далеко ушла от своих корней и учителей. Очень интересно понаблюдать за американцами, как каждое последующее поколение делало «надстройку» над предшествующим стилем, обогащая ту или иную танцтехнику. Российский contemporary dance пропустил по не зависящим от него обстоятельствам лет 70, и как бы не обязан проходить школьную программу. Дело еще и во всеобщей глобализации. Национальные стилевые особенности тоже уходят в прошлое. А вот это – к сожалению.
- Можно ли выделить некую стратегическую, глобальную цель фестиваля? Например, закрепление за Екатеринбургом позиции российского центра contemporary dance, или же продвижение новых коллективов, создание профессиональной смотровой площадки в жанре?
- Все, что вами перечислено – без сомнения, присутствует в наших целях. Можно еще говорить и о расширении зрительской аудитории, хотя, бывая везде, признаюсь: екатеринбургская публика contemporary dance – выдающееся явление. И эта публика заслуживает знакомства с верхней строчкой мирового хит-парада хореографов и трупп. И все же главная забота – это российские авторы. Сегодня у нас и в академической современной хореографии, да и в contemporary dance тон задают западные постановщики, посмотрите на номинацию «хореограф» на «Золотой Маске» за последние годы. Надо что-то делать. А свести радикалов и «хулиганов» из contemporary dance с профессионалами-исполнителями в театрах – вообще моя мечта.
- В одном из интервью Вы говорили, что в идеале фестиваль видится Вам в дальнейшем как биеннале? Сейчас рассматриваете такой формат, и что бы он мог дать фестивалю?
- Формат биеннале мы сохраняем, просто теперь большой международный фестиваль НА ГРАНИ будет проходить раз в два года по нечетным годам. Но в промежутке предполагается бурная жизнь. Сейчас продумывается идея создания некого центра современной хореографии, где будут соединены функции экспериментальной лаборатории, продюсерских проектов и агентства по продвижению данс-трупп и хореографов. В общем, сказав А, надо говорить Б….