Марюс Ивашкявичус. "Мистрас". Режиссёр Римас Туминас. Вильнюсский Малый театр. В рамках фестиваля "неВесь Туминас" ("Балтийский Дом-2011").
Вопрос национальной идентичности является одним из самых волнующих для многих народов. Особенно для «потерянных» небольших стран Прибалтики. Историю независимости помнят, оберегают, чтут и возводят в культ. А для верности закрепляют в художественных произведениях, не всегда по указу сверху и, к счастью, без политической окраски. Таков спектакль «Мистрас» - постановка Римаса Туминаса в государственном вильнюсском Малом театре по пьесе молодого литовского драматурга Марюса Ивашкявичуса. Пьеса весьма экстравагантная и повествует о знаковой для поляков и литовцев фигуре – поэте Адаме Мицкевиче (Йокубас Барейкис) и его странной и полугубительной связи с неким Анджеем Товяньским (Рамунас Циценас), называющем себя Мистрасом.
Если бы не фестиваль «Балтийский дом», российским зрителям вряд ли удалось бы его увидеть. Мицкевич – малоизвестная личность в нашей стране, тема не настолько болезненна, да и действие спектакля происходит не в самую актуальную для нас эпоху - в 1840-х годах во Франции, в период похорон Наполеона. Несмотря на очевидные слагаемые неуспеха, в нём было то, что сделало его понятным и близким русской ментальности – очарование борьбы райских и адских сторон личности за право владеть душой и творчеством поэтического гения.
Художник Адомас Яцковскис создал для персонажей универсальное пространство, трансформирующееся то в мрачный готический замок – гостиную Мицкевичей, то в улицу, окунувшуюся в промозглую погоду – так нагнетается атмосфера тревоги и лёгкого сумасшествия. Он населил гостиную экстравагантной мебелью – огромным кожаным диваном, перемещающимся из угла в угол по странной прихоти хозяев, старым пианино, в буквальном смысле падающим с потолка и начинающим играть будто само по себе. Истеричные этюды Шопена, звучащие лейтмотивом спектакля, добавляют нужную дозу безумия и задают весь ритм действию.
Мистрас появляется как чёрт из табакерки, нападает на Адама Мицкевича на мрачных улицах Парижа, пугает его своими речами об императорской Франции и поразительным сходством с Наполеоном и настаивает на независимости покинутой поэтом родины. Они сливаются в крепких объятьях и начинают методично рушить привычный жизненный уклад Мицкевича. Товяньский плотно входит в жизнь поэта, становясь полновластным хозяином его ума. Он излечивает его жену Целину (Гинтаре Латвенайте) от безумия, читает мысли окружающих, сопровождая этот процесс странными страстными поцелуями в лоб, после которых ему непременно нужна доза сладкого в виде шоколадных конфет. По ходу действия периодически возникают сомнения в реальности Мистраса, - настолько он тесно связан с Адамом и напоминает живое воплощение его тёмных сторон сознания, этакий дьявол на левом плече, без которого невозможна яркая и чувственная поэзия. Дуэт поэта и Мистраса – классическая пара «гений и злодей», в которой Анджей выступает в роли библейского змея-искусителя, подталкивая Мицкевича на безумные поступки и нашёптывая ему мысль о возвращении Польше независимости. Спектакль насквозь пронизан библейскими мотивами: начиная от имени самого поэта и заканчивая появлением гувернантки Ксаверы (Валда Бичкуте), которую навязывает в дом Мицкевичей Мистрас и заставляет её соблазнить Адама, внушая ей мысль о том, что она никто иная, как Саломея.
Параллельно с темой внутриличностной борьбы в спектакле развивается ещё несколько – в частности, жизнь интеллигенции середины XIX века, которая показана в весьма неприглядном виде: салонные вечера, эмансипированные женщины, мелочные склоки, дрязги и ни капли искренности. В доме Мицкевича постоянно проходят встречи лучших умов Парижа – Оноре де Бальзак (Аудрюс Бружас), Пьер Леру (Леонардас Победоносцевас), Жорж Санд (Габриеле Туминайте) и её возлюбленный Шопен (Мантас Вайтекунас) являются постоянными гостями, которые тоже невольно оказываются втянутыми в мистические отношения Адама со своим подсознанием в лице Мистраса. Они поначалу выказывают сопротивление, но потом уступают чудовищной силе странного гения и начинают действовать согласно его воле. Движения их становятся дергано-марионеточными, и они послушно занимают в жизни Мицкевича то место, которое им определяет отныне Мистрас. Из всей компании шанс спастись он даёт только Шопену, который вспоминает о своей национальной принадлежности и загорается желанием слиться со своим народом – хотя бы через творчество.
«Мистрас» - из тех спектаклей, которые доигрываются уже в голове и раскрываются постепенно, уже после того, как действие давно закончилось на сцене. И тема поэтических двойников постепенно отходит на второй план, и гораздо более важной отчего-то кажется самоидентификация. Обретение себя посредством мучительного приближения к своему народу становится ключом к пониманию мира, обладателем которого становится Адам Мицкевич через признание себя причастным к истории своей страны, выбирая войну вместо продолжения спокойной жизни в эмиграции. Кажется, у этой проблемы нет национальности.
Если бы не фестиваль «Балтийский дом», российским зрителям вряд ли удалось бы его увидеть. Мицкевич – малоизвестная личность в нашей стране, тема не настолько болезненна, да и действие спектакля происходит не в самую актуальную для нас эпоху - в 1840-х годах во Франции, в период похорон Наполеона. Несмотря на очевидные слагаемые неуспеха, в нём было то, что сделало его понятным и близким русской ментальности – очарование борьбы райских и адских сторон личности за право владеть душой и творчеством поэтического гения.
Художник Адомас Яцковскис создал для персонажей универсальное пространство, трансформирующееся то в мрачный готический замок – гостиную Мицкевичей, то в улицу, окунувшуюся в промозглую погоду – так нагнетается атмосфера тревоги и лёгкого сумасшествия. Он населил гостиную экстравагантной мебелью – огромным кожаным диваном, перемещающимся из угла в угол по странной прихоти хозяев, старым пианино, в буквальном смысле падающим с потолка и начинающим играть будто само по себе. Истеричные этюды Шопена, звучащие лейтмотивом спектакля, добавляют нужную дозу безумия и задают весь ритм действию.
Мистрас появляется как чёрт из табакерки, нападает на Адама Мицкевича на мрачных улицах Парижа, пугает его своими речами об императорской Франции и поразительным сходством с Наполеоном и настаивает на независимости покинутой поэтом родины. Они сливаются в крепких объятьях и начинают методично рушить привычный жизненный уклад Мицкевича. Товяньский плотно входит в жизнь поэта, становясь полновластным хозяином его ума. Он излечивает его жену Целину (Гинтаре Латвенайте) от безумия, читает мысли окружающих, сопровождая этот процесс странными страстными поцелуями в лоб, после которых ему непременно нужна доза сладкого в виде шоколадных конфет. По ходу действия периодически возникают сомнения в реальности Мистраса, - настолько он тесно связан с Адамом и напоминает живое воплощение его тёмных сторон сознания, этакий дьявол на левом плече, без которого невозможна яркая и чувственная поэзия. Дуэт поэта и Мистраса – классическая пара «гений и злодей», в которой Анджей выступает в роли библейского змея-искусителя, подталкивая Мицкевича на безумные поступки и нашёптывая ему мысль о возвращении Польше независимости. Спектакль насквозь пронизан библейскими мотивами: начиная от имени самого поэта и заканчивая появлением гувернантки Ксаверы (Валда Бичкуте), которую навязывает в дом Мицкевичей Мистрас и заставляет её соблазнить Адама, внушая ей мысль о том, что она никто иная, как Саломея.
Параллельно с темой внутриличностной борьбы в спектакле развивается ещё несколько – в частности, жизнь интеллигенции середины XIX века, которая показана в весьма неприглядном виде: салонные вечера, эмансипированные женщины, мелочные склоки, дрязги и ни капли искренности. В доме Мицкевича постоянно проходят встречи лучших умов Парижа – Оноре де Бальзак (Аудрюс Бружас), Пьер Леру (Леонардас Победоносцевас), Жорж Санд (Габриеле Туминайте) и её возлюбленный Шопен (Мантас Вайтекунас) являются постоянными гостями, которые тоже невольно оказываются втянутыми в мистические отношения Адама со своим подсознанием в лице Мистраса. Они поначалу выказывают сопротивление, но потом уступают чудовищной силе странного гения и начинают действовать согласно его воле. Движения их становятся дергано-марионеточными, и они послушно занимают в жизни Мицкевича то место, которое им определяет отныне Мистрас. Из всей компании шанс спастись он даёт только Шопену, который вспоминает о своей национальной принадлежности и загорается желанием слиться со своим народом – хотя бы через творчество.
«Мистрас» - из тех спектаклей, которые доигрываются уже в голове и раскрываются постепенно, уже после того, как действие давно закончилось на сцене. И тема поэтических двойников постепенно отходит на второй план, и гораздо более важной отчего-то кажется самоидентификация. Обретение себя посредством мучительного приближения к своему народу становится ключом к пониманию мира, обладателем которого становится Адам Мицкевич через признание себя причастным к истории своей страны, выбирая войну вместо продолжения спокойной жизни в эмиграции. Кажется, у этой проблемы нет национальности.