Главная » Вадим Каспаров: "Я всегда боролся за высокий ценз в жизни и в искусстве"
Вадим Каспаров: "Я всегда боролся за высокий ценз в жизни и в искусстве"
24.10.2011
Вадим Каспаров, основатель одной из первых в Петербурге школы современного танца, ныне директор Дома танца «КАННОН ДАНС» и организатор ежегодного фестиваля Open Look, в этом году празднует свой юбилей — 45-летие. В виду этого события, мы попросили юбиляра, - опытного и зрелого профессионала, ответить на некоторые вопросы о развитии и существовании этого вида искусства в России, главным образом — в Петербурге.Тамара Москвичёва: Вадим, в этом году Ваш юбилей - 45-летие, а в следующем году 15 лет со дня основания собственной школы современного танца, в такое время, когда уже подошли одни за другим юбилеи зрелости: сначала возрастной, затем профессиональной, можете подвести итог своей деятельности на данный период и были ли Вы на сайте www.free-slots-hall.com/netent/scarface.html?
Вадим Каспаров: Нет я никогда не был на этом сайте, а что это? ЧТо касается первого вопроса, отвечу так, когда мы начинали, ещё в здании ДК Пятилетки, что находилось за Мариинским театром, помню, было даже какое-то ощущение беззащитности и полного непонимания со стороны большинства окружающих, потому что этот вид деятельности был неинтересен и никем не признаваем в городе. Если открыть справочник того времени и поискать школы современного танца, то его попросту не найдётся, в справочнике 2007 года уже можно найти множество школ для детей и одну-две для взрослых, сегодня же адреса таких школ и студий в справочнике занимают несколько страниц. Отчасти в этом есть и наша заслуга: некоторые из учеников Каннон Данс - учредители этих школ, кто-то из них просто продолжает танцевать.
- Откуда вы имели навыки для того, чтобы заниматься современной хореографией, если тогда этому негде было обучиться в стране?
- Моя супруга, Наталья Каспарова, художественный руководитель Каннон Данс, училась этому в Австрии.
- ...и решила заниматься преподаванием - так появилась Ваша школа?
- История такая. По возвращении в Россию, ей захотелось продолжить развиваться профессионально, но ничего подходящего здесь не нашлось, тогда мы решили пригласить сюда бродвейского хореографа Фила Ладука для проведения мастер-класса, договорились, он приехал и выяснилось, что этот мастер-класс никому не нужен: ни Театральному институту, ни Театру Музкомедии, ни институту Культуры, никто из студентов и педагогов не пришёл. Меня этот факт выбил из колеи: неужели никому не интересено узнать что-то новое от уроков зарубежного педагога? Настолько наши профессионалы танца были зашоренными, зацикленными на технике классического балета. Хотя, иногда подобные мастер-классы были организованы, например, Академией Балета им. Вагановой или Консерваторией, но то только для "своих". Мы тогда поставили перед собой цель бороться во-первых,- с этой зашоренностью, во-вторых, - с закрытостью. Почему бы не делиться своим знанием и опытом с другими коллегами, не рассказать о новом, тем более, когда мы в этом деле так отстаём от Запада? То, что мы могли сделать - начать обучать этому молодых, открыть танцевальную школу, и привозить в страну зарубежных хореографов - так появился фестиваль Open Look.
- Сейчас можно сказать, что мы догнали или догоняем Запад в развитии современных форм танца?
- Пока не вижу. Был такой момент в начале 2000 годов, но потом всё пошло на спад. Так обычно и бывает: сначала мы с энтузиазмом хватаемся за какое-то дело, желаем что-то доказать, пытаемся догнать тех, кто впереди и такой азарт отнимает много сил физически и морально. Это можно сравнить с гребцом, который сел в лодку, начал грести изо всех сил, чтобы догнать впереди идущие лодки, но в конце концов устал, начал отдыхать и встал на месте, или его понесло произвольным течением. Так было и тут. Кроме того, в любом искусстве есть такой момент, как поддержка - спасательный плот для гребца. Под этой помощью в нашем случае подразумевается финансирование со стороны государства, потому что без него никак не выжить художнику. Много ли ему нужно? Нет. Только для того, чтобы обеспечить себя. Творческие люди не для того осваивают професию, чтобы наживаться на этом и не для того потом работают. Никаких кассовых сборов, никаких спонсорских вложений недостаточно для того, чтобы творческий коллектив мог нормально функционировать, все это прекрасно знают, нужны внятные датации со стороны государства. И, конечно, моральной поддержкой - понимающим и любящим зрителем.
- Ведь такую помощь вы сейчас оказываете в своем Доме танца...
– Проект Дома танца имеет поддержку от Комитета Культуры и это позволяет нам транслировать ее на молодых хореографов - давать им возможность на бесплатной основе ставить свои экспериментальные постановки. Специально для талантливой молодежи мы создали создали группу «Молодежная сборная», которая шлифует свое мастерство под руководством наших и зарубежных педагогов. И, это тоже наш безвозмездный вклад в современный танец России! Однако то, что мы предлагаем нашим хореографам в Доме танца - это минимум чтобы хоть как-то поддержать современный танец. Система финансирования в области культуры заточена так,чтобы поддерживать существующие государственные театры и поэтому рассчитывать на то, что современный танец получит господдержку, пока не приходится. Хотя для сравнения могу сказать, что в среднем один небольшой петербургский театр имеет штат из 420 человек, а сколько всего сегодня профессиональных хореографов современного танца? Всего 30 человек. И, конечно, без системного финансирования их число не будет расти, а будет только снижаться!
[caption id="attachment_8930" align="alignleft" width="584"] Помещение театра танца КАННОН ДАНС[/caption]
[caption id="attachment_8911" align="alignleft" width="585"] Вадим Каспаров и студия КАННОН ДАНС[/caption]
– Есть ли ещё какие-нибудь проблемы у современных танцоров, которые касались бы непосредственно творчества, или всё дело именно в опыте?
– Главная проблема текущего дня, с которой мы в том числе бьёмся в стенах нашей школы — это механистичность танцовщиков. Им не хватает внутренней убеждённости, они не понимают что они делают и для чего выходят на сцену: денег мало зарабатывают, сказать им своим творчеством тоже нечего. Если танцор ничего не хочет выразить, то он просто вышел на сцену как механическая марионетка — только руки-ноги работают. Но наши зрители очень быстро начинают это чувствовать, ведь у нашей публики довольно высокий ценз. И вообще, главное отличие современного танца от классического балета в том, что здесь не спрячешься за форму. В балете важна искусность исполнения, техника, а тут движения идут изнутри — нельзя, чтобы там было пусто.
- А были такие случаи, когда Вы отказывали хореографам, которые приходили к Вам за помощью?
- Да. Однажды пришла девочка с предложением преподавать эротик-дэнс. Я ей отказал - моя позиция на этот счёт категоричная. Это то, что приводит к моральному растлеванию людей, прежде всего молодёжи. Всё, что касается эротических танцев, танца живота, пол-дэнса - это те танцы, которые у нас проходят под эгидой раскрепощения тела, но раскрепощению тела способствуют любые виды танцев и занятия спортом, а это то, что развивает вульгарность в женщине. В русской женищине никогда не было открытой сексуальности, как, к примеру, у африканских народов, этого нет в нашей крови, генофонде и так далее. В результате популяризации этих танцев что мы имеем? Молодые девочки на дискотеках танцуют очень откровенно, с элементами эротических танцев, они, не чувствуя подвоха, идут в эти студии и думают, что учатся красивым, современным движениям, как гласит реклама... Но когда к ним подходят молодые люди и начинают соотвующе общаться, как с легкодоступной девушкой, они оскорбляются. Спрашивается: на что? Ведь их внешний облик располагает к этому. Ни на Бродвее, ни в Лас-Вегасе, ни в одной из мировых школ танца они не преподаются, танец живота иногда встречается, но не в таком масштабе, как у нас. Эротический танец в России скоро уже просто станет вторым народным! Когда появился танец живота, наша страна почему-то впереди всего мира начала бежать в количестве открывающихся студий этого направления. Но при этом мало кто знает по статистике у большинства женщин, занимающихся этим танцем, начинаются боли спине, есть много противопоказаний, об этом умалчивается, потому что в противном случае будет меньше желающих учиться, а это - потеря клиентов и денег. Запад даёт много хорошего, но и много плохого, мы почему-то больше перенимаем плохое.
- Как, по-Вашему, откуда такое количество бездуховности и пошлости в искусстве? Об этом ведь очень много говорится, и многие протестуют против этого, но тем не менее, эта тенденция только увеличивается.
– Когда появилась "Наша Раша" и "Камеди клаб" интеллигентные люди говорили: как такое можно смотреть? Но тем не менее это всё прижилось, теперь эти передачи никого не возмущают больше, прошло-то всего три года. Те "творцы", которые создают подобного рода вещи, слишком много позволяют себе, дошли до такой степени в пошлости, в обнажённости, что дальше некуда. Потешить, пощекотать низменные инстинкты - таким образом проще всего привлечь внимание зрителя. Я лично всегда боролся за высокий нравственный ценз в жизни и в отношениях и старался делать так, чтобы люди, которые приходят сюда, чувствовали что их любят, что им отдают часть знаний, опыта, интеллектуальной работы. И мы будем продолжать это делать.
Вадим Каспаров, основатель одной из первых в Петербурге школы современного танца, ныне директор Дома танца «КАННОН ДАНС» и организатор ежегодного фестиваля Open Look, в этом году празднует свой юбилей — 45-летие. В виду этого события, мы попросили юбиляра, - опытного и зрелого профессионала, ответить на некоторые вопросы о развитии и существовании этого вида искусства в России, главным образом — в Петербурге.
Тамара Москвичёва: Вадим, в этом году Ваш юбилей - 45-летие, а в следующем году 15 лет со дня основания собственной школы современного танца, в такое время, когда уже подошли одни за другим юбилеи зрелости: сначала возрастной, затем профессиональной, можете подвести итог своей деятельности на данный период и были ли Вы на сайте www.free-slots-hall.com/netent/scarface.html?
Вадим Каспаров: Нет я никогда не был на этом сайте, а что это? ЧТо касается первого вопроса, отвечу так, когда мы начинали, ещё в здании ДК Пятилетки, что находилось за Мариинским театром, помню, было даже какое-то ощущение беззащитности и полного непонимания со стороны большинства окружающих, потому что этот вид деятельности был неинтересен и никем не признаваем в городе. Если открыть справочник того времени и поискать школы современного танца, то его попросту не найдётся, в справочнике 2007 года уже можно найти множество школ для детей и одну-две для взрослых, сегодня же адреса таких школ и студий в справочнике занимают несколько страниц. Отчасти в этом есть и наша заслуга: некоторые из учеников Каннон Данс - учредители этих школ, кто-то из них просто продолжает танцевать.
- Откуда вы имели навыки для того, чтобы заниматься современной хореографией, если тогда этому негде было обучиться в стране?
- Моя супруга, Наталья Каспарова, художественный руководитель Каннон Данс, училась этому в Австрии.
- ...и решила заниматься преподаванием - так появилась Ваша школа?
- История такая. По возвращении в Россию, ей захотелось продолжить развиваться профессионально, но ничего подходящего здесь не нашлось, тогда мы решили пригласить сюда бродвейского хореографа Фила Ладука для проведения мастер-класса, договорились, он приехал и выяснилось, что этот мастер-класс никому не нужен: ни Театральному институту, ни Театру Музкомедии, ни институту Культуры, никто из студентов и педагогов не пришёл. Меня этот факт выбил из колеи: неужели никому не интересено узнать что-то новое от уроков зарубежного педагога? Настолько наши профессионалы танца были зашоренными, зацикленными на технике классического балета. Хотя, иногда подобные мастер-классы были организованы, например, Академией Балета им. Вагановой или Консерваторией, но то только для "своих". Мы тогда поставили перед собой цель бороться во-первых,- с этой зашоренностью, во-вторых, - с закрытостью. Почему бы не делиться своим знанием и опытом с другими коллегами, не рассказать о новом, тем более, когда мы в этом деле так отстаём от Запада? То, что мы могли сделать - начать обучать этому молодых, открыть танцевальную школу, и привозить в страну зарубежных хореографов - так появился фестиваль Open Look.
- Сейчас можно сказать, что мы догнали или догоняем Запад в развитии современных форм танца?
- Пока не вижу. Был такой момент в начале 2000 годов, но потом всё пошло на спад. Так обычно и бывает: сначала мы с энтузиазмом хватаемся за какое-то дело, желаем что-то доказать, пытаемся догнать тех, кто впереди и такой азарт отнимает много сил физически и морально. Это можно сравнить с гребцом, который сел в лодку, начал грести изо всех сил, чтобы догнать впереди идущие лодки, но в конце концов устал, начал отдыхать и встал на месте, или его понесло произвольным течением. Так было и тут. Кроме того, в любом искусстве есть такой момент, как поддержка - спасательный плот для гребца. Под этой помощью в нашем случае подразумевается финансирование со стороны государства, потому что без него никак не выжить художнику. Много ли ему нужно? Нет. Только для того, чтобы обеспечить себя. Творческие люди не для того осваивают професию, чтобы наживаться на этом и не для того потом работают. Никаких кассовых сборов, никаких спонсорских вложений недостаточно для того, чтобы творческий коллектив мог нормально функционировать, все это прекрасно знают, нужны внятные датации со стороны государства. И, конечно, моральной поддержкой - понимающим и любящим зрителем.
- Ведь такую помощь вы сейчас оказываете в своем Доме танца...
– Проект Дома танца имеет поддержку от Комитета Культуры и это позволяет нам транслировать ее на молодых хореографов - давать им возможность на бесплатной основе ставить свои экспериментальные постановки. Специально для талантливой молодежи мы создали создали группу «Молодежная сборная», которая шлифует свое мастерство под руководством наших и зарубежных педагогов. И, это тоже наш безвозмездный вклад в современный танец России! Однако то, что мы предлагаем нашим хореографам в Доме танца - это минимум чтобы хоть как-то поддержать современный танец. Система финансирования в области культуры заточена так,чтобы поддерживать существующие государственные театры и поэтому рассчитывать на то, что современный танец получит господдержку, пока не приходится. Хотя для сравнения могу сказать, что в среднем один небольшой петербургский театр имеет штат из 420 человек, а сколько всего сегодня профессиональных хореографов современного танца? Всего 30 человек. И, конечно, без системного финансирования их число не будет расти, а будет только снижаться!
[caption id="attachment_8930" align="alignleft" width="584"]
Помещение театра танца КАННОН ДАНС[/caption]
[caption id="attachment_8911" align="alignleft" width="585"]
Вадим Каспаров и студия КАННОН ДАНС[/caption]
– Есть ли ещё какие-нибудь проблемы у современных танцоров, которые касались бы непосредственно творчества, или всё дело именно в опыте?
– Главная проблема текущего дня, с которой мы в том числе бьёмся в стенах нашей школы — это механистичность танцовщиков. Им не хватает внутренней убеждённости, они не понимают что они делают и для чего выходят на сцену: денег мало зарабатывают, сказать им своим творчеством тоже нечего. Если танцор ничего не хочет выразить, то он просто вышел на сцену как механическая марионетка — только руки-ноги работают. Но наши зрители очень быстро начинают это чувствовать, ведь у нашей публики довольно высокий ценз. И вообще, главное отличие современного танца от классического балета в том, что здесь не спрячешься за форму. В балете важна искусность исполнения, техника, а тут движения идут изнутри — нельзя, чтобы там было пусто.
- А были такие случаи, когда Вы отказывали хореографам, которые приходили к Вам за помощью?
- Да. Однажды пришла девочка с предложением преподавать эротик-дэнс. Я ей отказал - моя позиция на этот счёт категоричная. Это то, что приводит к моральному растлеванию людей, прежде всего молодёжи. Всё, что касается эротических танцев, танца живота, пол-дэнса - это те танцы, которые у нас проходят под эгидой раскрепощения тела, но раскрепощению тела способствуют любые виды танцев и занятия спортом, а это то, что развивает вульгарность в женщине. В русской женищине никогда не было открытой сексуальности, как, к примеру, у африканских народов, этого нет в нашей крови, генофонде и так далее. В результате популяризации этих танцев что мы имеем? Молодые девочки на дискотеках танцуют очень откровенно, с элементами эротических танцев, они, не чувствуя подвоха, идут в эти студии и думают, что учатся красивым, современным движениям, как гласит реклама... Но когда к ним подходят молодые люди и начинают соотвующе общаться, как с легкодоступной девушкой, они оскорбляются. Спрашивается: на что? Ведь их внешний облик располагает к этому. Ни на Бродвее, ни в Лас-Вегасе, ни в одной из мировых школ танца они не преподаются, танец живота иногда встречается, но не в таком масштабе, как у нас. Эротический танец в России скоро уже просто станет вторым народным! Когда появился танец живота, наша страна почему-то впереди всего мира начала бежать в количестве открывающихся студий этого направления. Но при этом мало кто знает по статистике у большинства женщин, занимающихся этим танцем, начинаются боли спине, есть много противопоказаний, об этом умалчивается, потому что в противном случае будет меньше желающих учиться, а это - потеря клиентов и денег. Запад даёт много хорошего, но и много плохого, мы почему-то больше перенимаем плохое.
- Как, по-Вашему, откуда такое количество бездуховности и пошлости в искусстве? Об этом ведь очень много говорится, и многие протестуют против этого, но тем не менее, эта тенденция только увеличивается.
– Когда появилась "Наша Раша" и "Камеди клаб" интеллигентные люди говорили: как такое можно смотреть? Но тем не менее это всё прижилось, теперь эти передачи никого не возмущают больше, прошло-то всего три года. Те "творцы", которые создают подобного рода вещи, слишком много позволяют себе, дошли до такой степени в пошлости, в обнажённости, что дальше некуда. Потешить, пощекотать низменные инстинкты - таким образом проще всего привлечь внимание зрителя. Я лично всегда боролся за высокий нравственный ценз в жизни и в отношениях и старался делать так, чтобы люди, которые приходят сюда, чувствовали что их любят, что им отдают часть знаний, опыта, интеллектуальной работы. И мы будем продолжать это делать.