«Меланхолия» («Melancholia»)/2011/Режиссер Ларс фон Триер.
Первый кадр «Меланхолии» задает зрителю риторический вопрос: почему режиссер выбрал на главную роль именно Кирстен Данст?! Но в то время как сзади в рапиде падают птицы, а на подсознательном уровне откладывается связь с концом света, мы постепенно перестаем удивляться такому выбору режиссера. Мы рассматриваем это странное женское лицо с отрешенным взглядом, взятое крупным планом, и позволяем ему убедить нас в том, что она – именно та, кто должен быть на месте Джастин (или Жюстин) и с ледяным спокойствием встречать конец света.
Почти десять минут мы рассматриваем выдержанные строгие кадры-фотографии, готовясь к тому, что предстоит увидеть. Потому как весь фильм – это череда метафор. Здесь невозможно не заметить аллюзию на Тарковского: «Охотники на снегу» Питера Брейгеля Старшего появляется в фильме два раза, так же как и в «Солярисе». Да и сама тема семьи, которая наиболее остро показана во второй части фильма - это снова Тарковский, что не удивляет, учитывая искреннее восхищение Триера последним. Здесь же и дань Антониони: немалая часть фильма – это минималистичные застывшие пейзажи, ему же и первые рапидные кадры. Выбор имени Жюстин, не случаен, - «Жюстина» Маркиза де Сада невольно, но сочетается с кадром, где Клер (Шарлотта Генсбур), несет сквозь болото Лео (Камерон Спар) и пытается вырваться из мирского греха. Сам Лео является средоточием чистоты и безгрешности: постулаты и законы, материальные желания, амбиции, необузданность и спесь – ничего этого в нем нет.
И тут же «О празднике и гостях» Яна Немеца: огромный свадебный лимузин, черт возьми, не может вписаться в поворот! Во-первых, это просто сумасшедше ироничная режиссерская находка. А во-вторых, молодожены размеренно прогуливаются пешком и как бы случайно, так же как это было и у чешского режиссера, попадают в симметрично выстроенный праздник с его пошлыми конкурсами и бобовыми лотереями, но вместо радости на них обрушивается атмосфера настоявшегося недовольства и выходки родственников и гостей, которые одна за другой наваливаются огромным снежным комом. Одна за другой следуют ситуации полного провала, никак не характерные для атмосферы счастливого свадебного кутежа. И вскоре начинаешь разрываться между сочувствием и жалостью к жениху и взаимопониманием с главной героиней.
Иногда ударами капель с крыши в мелкие лужицы все прерывается - это мгновения тишины, когда выключается Вагнер и зритель на секунду успевает опомниться и снова насторожиться.
А потом так же, как и на полароидах Тарковского – свет и цвет в саду, где сестры срезают цветы. И в небе летят птицы – летят и не падают, падают лишь лепестки с деревьев (или это был снег?..) и Жюстин улыбается. На мгновение все успевают поверить в то, что прошлое действительно позади. Это маленькая, но надежда.
При этом, несмотря на кажущуюся открытость и простоту, вся вторая часть фильма под названием «Клэр» пропитана паникой, в ней куда больше тревоги нежели в «Жюстин», и малодушие начинает волнами вибрировать с экрана, когда Джон убивает себя, когда лошади отказываются перейти через тот же мост, через который ранее не смог переехать лимузин, когда Клэр по-своему начинает сходить с ума, не в силах смириться с теми потерями, которые ей предстоит понести. И тогда Жюстин хладнокровно развенчивает иллюзии Клэр о том, что можно устраивать прелестный семейный праздник с песнями накануне конца света. Соорудив свою треугольную пирамиду, они пытаются обрести в ней гармонию, - каждый по-своему, каждый наедине со своими воспоминаниями, в то время как нечто огромное сумасшедше-голубое по имени Меланхолия поглощает их общее прошлое.
Lars von Trier: «In ‘Melancholia’ I start with the end. Because what is interesting is not what happens but how it happens! So we begin by seeing the world being crushed, then we can tell the story afterwards»<…>
«In this way you don’t have to sit and form theories about what will happen, but can delve down into some other levels and become interested in the pictures and the universe – that’s what I imagine».Виктор Васильев:«Земля - это зло», - так говорит одна из героинь последнего фильма Ларса фон Триера. Она готова повторять это снова и снова и с достоинством принять смерть. «Сядем на террасу и будем петь песни»,- так готова принять смерть её сестра, другая героиня фильма, сыну которой уже не суждено вырасти и реализовать себя на планете по причине надвигающегося Апокалипсиса. Муж ее, то ли из свойственной современному мужчине трусливости, то ли из огромной ответственности перед любимыми людьми, то ли просто из-за нежелания встретиться с надвигающейся неизбежностью лицом к лицу , уходит от проблемы через самоубийство.
Все герои заключены в огромный алгоритм последней страницы жизнеописания земли. Триер играет на одной из гипотез конца света 2012 года, иронизируя, но напоминая нам о конечности нашего с Вами пути.Он никогда не заигрывает со зрителем. Зная себя, он знает нас. Титры в начале фильма он заменяет красотой столкновения Меланхолии с Землей. В фильме две истории. Первая история исходит от борьбы внутренней, борьбы человека с самим собой, где поступками он формирует реальность. Вторая - наоборот борьба с реальностью и, как следствие, борьба со своими страхами и предубеждениями. Одним словом, две стоны одной медали. Конец в фильме весьма оптимистичен. Конец человеческой жизни. Странная формулировка, скажите вы, - ведь это ужасно. Но, посмотрев фильм, поймете, а впрочем, может это понял я, - нам повезло. Ведь «с нами случилась жизнь, и это лучшее, что могло с нами случиться».
По сути фильм шедевр, но шедевр по-голливудски. Да и вообще, где суть эту найти. Во мне одна истина- жизнь на земле так красиво не закончится. Хотя в этом что-то есть, трагедия всей земли показана в двух персонажах, почему только в двух….да потому что в нашей душе всегда борются две противоположности. Интересно как бы этот фильм смотрелся у русского режиссера. Многие сравнивают его с другимим фильмами. но ведь все новое до поры забытое старое. Одназначно для меня — хотела бы я быть таким обычным режиссером недалеких фильмов, заметьте даже кавычки не ставлю.
Первый кадр «Меланхолии» задает зрителю риторический вопрос: почему режиссер выбрал на главную роль именно Кирстен Данст?! Но в то время как сзади в рапиде падают птицы, а на подсознательном уровне откладывается связь с концом света, мы постепенно перестаем удивляться такому выбору режиссера. Мы рассматриваем это странное женское лицо с отрешенным взглядом, взятое крупным планом, и позволяем ему убедить нас в том, что она – именно та, кто должен быть на месте Джастин (или Жюстин) и с ледяным спокойствием встречать конец света.
Почти десять минут мы рассматриваем выдержанные строгие кадры-фотографии, готовясь к тому, что предстоит увидеть. Потому как весь фильм – это череда метафор. Здесь невозможно не заметить аллюзию на Тарковского: «Охотники на снегу» Питера Брейгеля Старшего появляется в фильме два раза, так же как и в «Солярисе». Да и сама тема семьи, которая наиболее остро показана во второй части фильма - это снова Тарковский, что не удивляет, учитывая искреннее восхищение Триера последним. Здесь же и дань Антониони: немалая часть фильма – это минималистичные застывшие пейзажи, ему же и первые рапидные кадры. Выбор имени Жюстин, не случаен, - «Жюстина» Маркиза де Сада невольно, но сочетается с кадром, где Клер (Шарлотта Генсбур), несет сквозь болото Лео (Камерон Спар) и пытается вырваться из мирского греха. Сам Лео является средоточием чистоты и безгрешности: постулаты и законы, материальные желания, амбиции, необузданность и спесь – ничего этого в нем нет.
По сути фильм шедевр, но шедевр по-голливудски. Да и вообще, где суть эту найти. Во мне одна истина- жизнь на земле так красиво не закончится. Хотя в этом что-то есть, трагедия всей земли показана в двух персонажах, почему только в двух….да потому что в нашей душе всегда борются две противоположности. Интересно как бы этот фильм смотрелся у русского режиссера. Многие сравнивают его с другимим фильмами. но ведь все новое до поры забытое старое. Одназначно для меня — хотела бы я быть таким обычным режиссером недалеких фильмов, заметьте даже кавычки не ставлю.