«Короткие встречи» новейших театральных форм

Короткий метр продолжает экспансию зрительского внимания и экономию времени на прикосновение к высокому, пытаясь отвоевать себе новые территории. За тем, как с экрана короткий метр перебирается на театральные подмостки, наблюдала Елизавета Любавина.

Первый опыт сокращения театрального действа до десяти минут состоялся в музее современного искусства «Эрарта» в рамках фестиваля короткометражных спектаклей «Короче!». Организатор мероприятия, похоже, не хотел отнимать у беспрестанно кружащихся в бешеном ритме современных зрителей много времени. Но сказать, что у него это получилось, было бы несвоевременно. После пары часов просмотра спектаклей очень хотелось возопить «Короче!». Назло театральным гигантам в пять часов Денис Рубин, инициатор проекта, решил подать зрителям нарезку из двадцати историй-миниатюр. Сверхзадачей всего фестиваля было разрушение устоявшихся представлений о спектакле как о масштабном полотне, которое просто обязано отнять два часа свободного времени. Считается, что не получив свои несколько часов переживаний, среднестатистический зритель выйдет из театра обманутым жестокой Мельпоменой. Однако, практически ежеминутно переключать свое внимание с одного спектакля на другой, не связанный с предыдущим ни идейно, ни стилистически, было ничуть не проще, чем воспринимать цельную пятичасовую постановку. В итоге, зритель оказался не столько обманутым, сколько уставшим. Если в начале вечера в зале не хватало свободных стульев, то после небольшого антракта, ряды заметно поредели. Короткий метр, давно уже отвоевавший свое место под солнцем в кинематографе, пришел на сцену скорее благодаря энергетике и той связи, которая образуется между исполнителем и залом на музыкальных концертах. Самым эмоционально захватывающим сценическим действом Денис Рубин считает именно концерты, воспринимая их как набор из десятка небольших историй с собственной атмосферой, сюжетом и развитием: «Каждая — самоценна и закончена, и все вместе они, как бусы, собираются в единое, протяжённое во времени действо». Но, несмотря на то, что все песни разнятся по содержанию и настроению, связующей нитью между ними будет манера исполнения, особенности аранжировки или сквозная тема, ставшая лейтмотивом в творчестве музыканта. Тогда как на фестивале «Короче!» единая аура создана не была. Погрузившись в атмосферу декаданса на спектакле «Любительница абсента», зрителю приходилось выныривать в некое подобие кислотного безумия, которое предложил Никита Бородин, поделившись с публикой глубокими переживаниями из-за отсутствующего рога и незеленой кожи. Занявшись поисками «утраченного времени» вместе с труппой «Паяццо», зрителю приходилось выкинуть из головы всю трансцендентальность и встретить Лексуса, пришедшего на сцену с Хармсом в образе то ли Джонни Деппа, то ли обыкновенного хипстера. Зрителю обещали «законченные истории, человеческие трагедии, сверхзадачи и контр-темы в карманном формате». Поэтому главное правило фестиваля гласит: «Спектакль должен быть законченным драматическим действием: иметь ясный сюжет, выраженную экспозицию, завязку, кульминацию и развязку». Чтобы избежать жульничества, решено было отказаться от абстракций и движенческих импровизаций. Обязательная вербальная основа сценического действа уводит от соблазна выдать танец за полноценный спектакль. Но вот от пустословия увести драматические коллективы не получилось. Несмотря на формат, призывающий к лаконизму, «Любительница абсента» Олеси Немировской превратилась в затянувшуюся рефлексию и нарциссический эстетизм. Избежать жульничества на ниве изящной словесности не удалось и «Товариществу 441» в работе «Любимый город». Действо, предложенное этим коллективом, так и не стало полноценным спектаклем, замерев на отметке «чтение стихотворения с выражением», несмотря на элементы театральности и аранжировку.

[caption id="attachment_7989" align="aligncenter" width="585" caption="Постановка "Чай". Коллектив "Японский городовой""][/caption] Многие из фестивальных работ напоминали лубочные картинки, а не полноценные драматические произведения, оставив ощущение некоторой незавершенности. Некоторые из участников фестиваля, рассуждая о своей работе над спектаклями, сравнивали постановки с этюдами, логика которых такова, как и принцип построения масштабного театрального полотна. В части работ основные драматические принципы были соблюдены, но авторы, замахнувшись на слишком глобальные для пятиминутки сверхзадачи, несколько смазали основную идею. Скомкали до микроскопического комочка полноценный свиток с текстом. Завершенным спектаклем можно назвать лишь несколько работ, например, логически выверенную и оригинальную «Иллу» труппы «Nтеатр». Макротему, на которую пишут диссертации и романы-эпопеи, коллектив смог раскрыть в постановке-миниатюре. Перенеся действие на другую планету, режиссер показал, что человеческие отношения везде одинаковы, а мечты о неизведанном не будут покидать тонкие натуры и в иных галактиках. Только там мечтать будут о Земле. Для жизни на которой, как заявляет один из героев спектакля, слишком много кислорода. Которого мечтательной героине как раз и не хватает для ее «двух танцоров - правого и левого легкого». Идея, которая бы выигрышно звучала в традиционной постановке, смогла существовать в пространстве десяти минут. [caption id="attachment_7996" align="alignleft" width="283" caption="Елена Крайняя. Постановка "Вечный жанр""][/caption] Удачными можно назвать работы, не претендовавшие на звание полноценного спектакля, но затронувшие поистине серьезные метафизические вопросы. Труппа «Паяццо» свое творение «Хронологос» обозначила микро-спектаклем. И сумела за короткий срок рассказать историю о времени и человеческих жизнях, сделав часы полноправным героем постановки. Символичное действо, показанное мимами, не требовало большего времени на раскрытие сюжета. Вовсе не оттого, что сказать было нечего. С филигранным мастерством исполнители и режиссер смогли за несколько минут показать зрителю тонкие, подчас ювелирные хитросплетениях в паутине времени. Особую симпатию у зрителей вызвала постановка «Вечный жанр» Елены Крайней, которая сумела рассказать публике о «вечном» в столь короткий срок. Аплодисменты, которыми благодарили Елену, долго не смолкали. Но удач на фестивале было меньше, чем недоработок. Постановки, заявленные как полноправные картины, на деле оказались карандашными набросками. Вопрос в том, что  этюды, к примеру, Эдгара Дега ценны не менее остальных работ. Просто оцениваются по иной шкале. Может, короткий метр имеет место быть, если называть вещи своими именами. Зритель мог выйти из «Эрарты» обманутым не длительностью спектакля: об это его предупредили заблаговременно, - а форматом. Обещанных двадцати полноценных спектаклей никто так и не получил. Приживется ли кроткий метр на сцене, исправив свои ошибки, - вопрос времени. И, возможно, не такого уж краткого.