За последние два года по данным сайта Кинодебют только в России появилось более 60-ти полнометражных кинематографических дебютов. С каждым годом число заслуживающих внимание дебютантов неуклонно растет, и отслеживать появление режиссеров, которые в дальнейшем окажут влияние на развитие киноискусства, становится все сложнее. К тому же, далеко не все мастера кинематографа в свое время отличились ярким дебютом. С другой стороны, в судьбе многих первая картина явилась определяющей, задающей тон не только в творчестве конкретного автора, но и порождающей целые периоды, направления и жанры.
В прошлом году Американская ассоциация онлайн-кинокритиков (Online Film Critics Society) назвала сто лучших кинодебютов в истории. Так выглядит первая пятерка:
1. «Гражданин Кейн» Орсона Уэллса (Orson Welles, «Citizen Kane»,1941).2. «Голова-ластик» Дэвида Линча (David Lynch, Eraserhead , 1977).3. «Ночь живых мертвецов» Джорджа Ромеро (George A. Romero, Night of the Living Dead, 1968).4. «Мальтийский сокол» Джона Хьюстона (John Huston, The Maltese Falcon, 1941).5. «На последнем дыхании» Жан-Люка Годара (Jean-Luc Godard, Breathless, 1960).
Значительность вклада этих дебютантов в киноискусство неоспорима, но в распределении мест и в продолжении списка – явное преимущество американских режиссеров. Это заставляет усомниться в его непредвзятости, что собственно нисколько не умаляет достоинств этих воистину поворотных для кино работ, однако дает автору этой статьи «индульгенцию» от всех упреков в крайне субъективном подходе.
Важно понять, что объединяет тех, кто не шел к открытию путем долгих экспериментов, а самим своим появлением вызвал революцию. И что же следует за столь яркими дебютами? Наиболее же субъективная часть статьи посвящена дебютантам последних лет, попробуем, так сказать, сделать ставки.
Несомненно, лучший дебютант за историю кино Орсон Уэллс воссоздал субъективное и нелинейное время на экране – заслуга энциклопедически задокументированная. Важнее в «Гражданине Кейне» то, что ко всему прочему он первый выявил рамки дозволенного: предел познаваемости личности, ценности денег и ценности произведений искусства; предел «осмысленного» существования символа, который, в конце концов, перестает что-либо означать, оказываясь во вне. В этом фильме все артефакты искусства (а в этом контексте они и не рассматриваются как нечто большее), как в ноевом ковчеге, собирает новый демиург (читай повелитель информации), и самой возможностью все это приобрести, назначить цену и сокрыть, он разрушает миф о вечности и бесценности искусства. Когда купленные скульптуры даже не успевают каталогизировать и оценивать, куда уж до их эстетической значимости! Кейн, владеющий миром, оставляет мир за скобками (читай за воротами своего поместья). После смерти по другую сторону ворот как грибы растут домыслы о его личности, которые все же ни на йоту не приближают нас к миру за оградой, а поиск смысла в его последних словах «розовый бутон» выглядит иронической насмешкой над символом, способным все принять и при этом ничего не значить, символом границы дозволенного вторжения в субъективное.
В том же 1941 году выходит еще один дебют, вошедший в пятерку лучших – «Мальтийский сокол» Джона Хьюстона. Фильм, породивший своей популярностью целую тенденцию, моду и новый стиль детектива. Новый тип пространства, населенного лишь тенями и отражениями, эфемерного и лживого, которое состоит из загадок без каких-либо априорных установок, а, следовательно, не поддается методичному развертыванию и движению к объективной правде. Потому что все – ложь. Герои в этом пространстве остаются с одним единственным ориентиром – собственным нравственным чутьем. Пространство – наследник немецкого экспрессионизма, герой – наследник «hard-boiled hero» вестернов. Частный детектив Сэм Спейд в мире теней и масок, в котором совершенно бесполезны методы героев Агаты Кристи, из многочисленных историй, в которых лишь небольшая тень правды, пытается воссоздать истину, то и дело попадая в сети все новой и новой лжи. Фильм принято считать первым классическим нуаром, породившим целую серию картин, изображавших темные стороны жизни больших городов и героев-маргиналов.
Герой Хамфри Богарта – икона для Мишеля Пуакара, который сам становится главным и, на мой взгляд, самым значительным героем кинодебюта «На последнем дыхании». Так «Мальтийский сокол» в первой пятерке имеет достойного приемника. В чем суть «На последнем дыхании» как феномена? Возможно, кино в очередной раз совершило полный цикл, оборот вокруг своей оси. Ведь оно, начиная с Люмьера, движется все по той же спирали: от чистого изображения самой жизни к разрабатыванию приемов искусства, языка кино и системы жанров, после чего неожиданно рушит эту систему и, нарушая все рамки, вновь стремится к реальности. И вот на очередном витке, в 1960 году, экран, казалось, опасно и невозможно приблизился к жизни, что повлекло за собой поразительный резонанс. И добавлять что-либо к этому будет излишне. Наиболее точно о значении этой картины в свое время написал Сергей Добротворский: «Перемешав кино и жизнь, боль и вымысел, поэзию и социологию, авторство и жанр, мелодраму и «черный фильм», мужской шовинизм Америки и романтическую чувственность Европы, Годар поведал универсальную историю. С тех пор, подобно тому, как каждая театральная генерация самоидентифицируется посредством «Гамлета», каждое новое поколение снимает свое «На последнем дыхании» − свой манифест свободы, вседозволенности и любви».
Остается пара самых пугающих и странных дебютантов.
Дэвид Линч со своим дебютным фильмом «Голова-ластик» пытается побить все рекорды по созданию вызывающих наиболее сильное отвращение кинокадров, исследует проблему рождения, порождения и уничтожения всего нездорово-рожденного. Впрочем, картина, несмотря на яркий авторский киноязык, вряд ли попала бы в мой личный рейтинг кинодебютов, ибо влияние ее очевидно только на одного деятеля киноискусства – Дэвида Линча.
И, пожалуй, самый неожиданный участник первой пятерки – Джорж Ромеро, который, с одной стороны, создает канон фильма ужасов про «живых мертвецов», реанимирует образ «зомби» и делает его как никогда привлекательным объектом изображения универсального страха. При этом он привносит в жанр нечто неожиданное и хулиганское: «Новаторство Ромеро − в совершенно новой интонации, окрашенной черным юмором и абсурдом» (Добротворский). Зомби оказываются едва ли не менее серьезным источником опасности, чем сами люди, не способные придти к согласию и напуганные до животного состояния. Ромеро открыл тему плодотворную и неисчерпаемую, которой собственно и занимался, пусть без особого успеха, всю свою кинематографическую карьеру. И едва ли кто-либо еще может похвастаться таким неугасающим интересом и ужасающим размахом индустрии хорроров, массовый интерес к которой едва ли иссяк за прошедшие 40 лет.
В современности обнаруживается полнейший коллапс в сфере ярких мировых дебютов. Критики остерегаются возлагать надежды на дебютантов. Есть несомненные лидеры, такие как Кристоф Оноре, Апичапонг Вирасетакун, Пак Чхан Ук. Но ни один из вышеперечисленных не отличился ярким дебютом. Работы, ставшие их визитной карточкой и составляющие портрет современного кинематографа, далеко не первые в их фильмографии.
Выделим двух дебютантов новейшего времени. Хармони Коррин с картиной «Гуммо», как портрет молодого поколения 1990-х – «режиссер-рок-звезда» (по точному определению «Искусства кино»). И Ксавье Долан с фильмом «Я убил свою маму» как портрет 2000-х – персонаж утонченный и рафинированный, в лучших традициях «Esquaer».
Хармони Корин, дебютировав в 1995 году как сценарист фильма «Детки» Ларри Кларка, и в своем полноценном режиссерском дебюте остался верен наметившейся стилистике. Фильм «Гуммо» 1997 года стал культовой американской чёрной комедией, а режиссер был назван «надеждой нового радикального экспериментального кино». Дебют также был отмечен двумя значительными наградами: приз ФИПРЕССИ (почетное упоминание) Венецианского кинофестиваля (1997) и KNF Award Роттердамского кинофестиваля (1998).
Его герои совершают поступки безумные, но имеющие свою непобедимую рациумом логику. Живые и самые настоящие, потому что беззащитные и хрупкие, по молодости извращенно принявшие и впитавшие продукты массовой культуры. Они – ее извращенное обезображенное отражение в мире забытых и разрушенных городков.
Отправившись на поиски человека и смысла в настоящем, в мире вокруг нас, режиссер нашел в конце концов отчаяние («Осленок Джулиэн», 1999), которое заставило его замолчать на 8 лет и вернуться в кино человеком, сознательно отказавшимся от пристального всматривания в реальность. В картине «Мистер Одиночество» (2007) уже совсем другое, ностальгически теплое, отношение к массовой культуре и печальная снисходительность к героям, способным наладить контакт с миром только при помощи готовых шаблонов поведения. Но свой самый дикий, яростный и удачный фильм Корин снимает в 2009 году – «Помойные трахальщики», снятые на VHS. Видно этот дебютант из разряда неутомимых экспериментаторов, которые единожды обнаружив формулу успеха, легко отказываются от прошлых достижений ради поиска неповторимого языка для нового высказывания.
Единственный и самый молодой дебютант последнего десятилетия – Ксавье Долан. Его автобиографичная картина «Я убил свою маму» 2009 года удостоена трех наград на Каннском кинофестивале в 2009 году: «Взгляд молодых» за лучший фильм в программе «Двухнедельник режиссеров»; Приз «Art Cinema Award» Международной Европейской конфедерации артхаусных кинотеатров; Приз за лучший франкоязычный фильм общества драматических авторов и композиторов SACD. Фильм также получил следующие награды: Золотой Буревестник, Международный кинофестиваль в Рейкьявике; Гран-при фестиваля 2MORROW в Москве.
Картина, с одной стороны, вполне отвечает общей тенденции автобиографичности, рассказыванию частных, личных историй. Это совершенно точно упражнение в стиле, которому справедливо предъявляют претензии в отсутствии внутренней глубины. Но молодость, искренность, универсальная точность, достоверность и узнаваемость конфликта все же покорили Канны. Как и главная особенность – полное отсутствие радикальности нового кино и его недоступности вне избранного круга. Фильм прост. Новое поколение обрело режиссера, который снимает про него и для него, в то время как основная аудитория прочих каннских фаворитов – люди старшего поколения, обладатели более внушительного культурного багажа, который поклонникам Долана в силу возраста просто не может быть доступен.
Вторая картина канадского вундеркинда «Воображаемые любови» не менее притягательна и подкупает своим виртуозно подобранным музыкальным сопровождением и балансированием на грани перехода от сюжетных перипетий к клиповой стилистике чистого изображения. Уникальность в молодости, которая, в отличие от многих дебютантов, упорно не хочет подражать взрослым и опытным, не играет во взрослое серьезное кино и идет своим путем, что порождает опасения – не растеряется ли этот подростковый задор и язвительность историй о чувствующих свою уникальность мальчиках и псевдоинтелектуальных неохипстерах с возрастом?
И напоследок цитата из рецензии кинообозревателя «Афиши» Станислава Ф. Ростоцкого: «В год выхода "Гуммо" режиссеру Корину исполнилось двадцать три. За два года до этого он уже успел прославиться, написав сценарий к "Деткам" Ларри Кларка. Однако только встав за камеру – сумел доказать, что он не пронырливый вундеркинд, но гений с уникальным видением мира». Она точно характеризует разницу между двумя самыми яркими дебютантами: Долан пока все же «пронырливый вундеркинд», но не лишенный таланта и появившийся точно ко времени.
Удачный дебют, как видно из списка дебютантов, приведенных в этой статье, как правило, предполагает успешную дальнейшую карьеру. В отличие от музыки удачный дебют в кино, видимо, не может быть случайным. Благо позиции кино как самого закрытого для внешнего проникновения искусства еще сильны, что не допускает в кино столь невероятного количества дилетантов и размывания границ, которое мы можем сейчас наблюдать в литературе или музыке. Однако все возрастающие темпы развития техники и, как следствие, удешевление процесса все больше приближает кино к общей тенденции. Теперь, возможно, самое благотворное время, чем и объясняется возрастающее с каждым годом число дебютантов. Доступ более открыт, а критерии пока все еще достаточно высоки, что ни говори, самое удачное время для новых веяний и направлений. Но радует, что снять короткометражку на iPhone, удостоенную заслуженного «Золотого медведя» («Ночная рыбалка» 2011), пока по силам только Пак Чхан Уку.
За последние два года по данным сайта Кинодебют только в России появилось более 60-ти полнометражных кинематографических дебютов. С каждым годом число заслуживающих внимание дебютантов неуклонно растет, и отслеживать появление режиссеров, которые в дальнейшем окажут влияние на развитие киноискусства, становится все сложнее. К тому же, далеко не все мастера кинематографа в свое время отличились ярким дебютом. С другой стороны, в судьбе многих первая картина явилась определяющей, задающей тон не только в творчестве конкретного автора, но и порождающей целые периоды, направления и жанры.
В прошлом году Американская ассоциация онлайн-кинокритиков (Online Film Critics Society) назвала сто лучших кинодебютов в истории. Так выглядит первая пятерка:
1. «Гражданин Кейн» Орсона Уэллса (Orson Welles, «Citizen Kane»,1941).
2. «Голова-ластик» Дэвида Линча (David Lynch, Eraserhead , 1977).
3. «Ночь живых мертвецов» Джорджа Ромеро (George A. Romero, Night of the Living Dead, 1968).
4. «Мальтийский сокол» Джона Хьюстона (John Huston, The Maltese Falcon, 1941).
5. «На последнем дыхании» Жан-Люка Годара (Jean-Luc Godard, Breathless, 1960).
Значительность вклада этих дебютантов в киноискусство неоспорима, но в распределении мест и в продолжении списка – явное преимущество американских режиссеров. Это заставляет усомниться в его непредвзятости, что собственно нисколько не умаляет достоинств этих воистину поворотных для кино работ, однако дает автору этой статьи «индульгенцию» от всех упреков в крайне субъективном подходе.
Важно понять, что объединяет тех, кто не шел к открытию путем долгих экспериментов, а самим своим появлением вызвал революцию. И что же следует за столь яркими дебютами? Наиболее же субъективная часть статьи посвящена дебютантам последних лет, попробуем, так сказать, сделать ставки.
Несомненно, лучший дебютант за историю кино Орсон Уэллс воссоздал субъективное и нелинейное время на экране – заслуга энциклопедически задокументированная. Важнее в «Гражданине Кейне» то, что ко всему 
прочему он первый выявил рамки дозволенного: предел познаваемости личности, ценности денег и ценности произведений искусства; предел «осмысленного» существования символа, который, в конце концов, перестает что-либо означать, оказываясь во вне. В этом фильме все артефакты искусства (а в этом контексте они и не рассматриваются как нечто большее), как в ноевом ковчеге, собирает новый демиург (читай повелитель информации), и самой возможностью все это приобрести, назначить цену и сокрыть, он разрушает миф о вечности и бесценности искусства. Когда купленные скульптуры даже не успевают каталогизировать и оценивать, куда уж до их эстетической значимости! Кейн, владеющий миром, оставляет мир за скобками (читай за воротами своего поместья). После смерти по другую сторону ворот как грибы растут домыслы о его личности, которые все же ни на йоту не приближают нас к миру за оградой, а поиск смысла в его последних словах «розовый бутон» выглядит иронической насмешкой над символом, способным все принять и при этом ничего не значить, символом границы дозволенного вторжения в субъективное.
В том же 1941 году выходит еще один дебют, вошедший в пятерку лучших – «Мальтийский сокол» Джона Хьюстона. Фильм, породивший своей популярностью целую тенденцию, моду и новый стиль детектива. Новый тип пространства, населенного лишь тенями и отражениями, эфемерного и лживого, которое состоит из загадок без каких-либо априорных установок, а, следовательно, не поддается методичному развертыванию и движению к объективной правде. Потому что все – ложь. Герои в этом пространстве остаются с одним единственным ориентиром – собственным нравственным чутьем. Пространство – наследник немецкого экспрессионизма, герой – наследник «hard-boiled hero» вестернов. Частный детектив Сэм Спейд в мире теней и масок, в котором совершенно бесполезны методы героев Агаты Кристи, из многочисленных историй, в которых лишь небольшая тень правды, пытается воссоздать истину, то и дело попадая в сети все новой и новой лжи. Фильм принято считать первым классическим нуаром, породившим целую серию картин, изображавших темные стороны жизни больших городов и героев-маргиналов.
Остается пара самых пугающих и странных дебютантов.
Дэвид Линч со своим дебютным фильмом «Голова-ластик» пытается побить все рекорды по созданию вызывающих наиболее сильное отвращение кинокадров, исследует проблему рождения, порождения и уничтожения всего нездорово-рожденного. Впрочем, картина, несмотря на яркий авторский киноязык, вряд ли попала бы в мой личный рейтинг кинодебютов, ибо влияние ее очевидно только на одного деятеля киноискусства – Дэвида Линча.
И, пожалуй, самый неожиданный участник первой пятерки – Джорж Ромеро, который, с одной стороны, создает канон фильма ужасов про «живых мертвецов», реанимирует образ «зомби» и делает его как никогда привлекательным объектом изображения универсального страха. При этом он привносит в жанр нечто неожиданное и хулиганское: «Новаторство Ромеро − в совершенно новой интонации, окрашенной черным юмором и абсурдом» (Добротворский). Зомби оказываются едва ли не менее серьезным источником опасности, чем сами люди, не способные придти к согласию и напуганные до животного состояния. Ромеро открыл тему плодотворную и неисчерпаемую, которой собственно и занимался, пусть без особого успеха, всю свою кинематографическую карьеру. И едва ли кто-либо еще может похвастаться таким неугасающим интересом и ужасающим размахом индустрии хорроров, массовый интерес к которой едва ли иссяк за прошедшие 40 лет.
В современности обнаруживается полнейший коллапс в сфере ярких мировых дебютов. Критики остерегаются возлагать надежды на дебютантов. Есть несомненные лидеры, такие как Кристоф Оноре, Апичапонг Вирасетакун, Пак Чхан Ук. Но ни один из вышеперечисленных не отличился ярким дебютом. Работы, ставшие их визитной карточкой и составляющие портрет современного кинематографа, далеко не первые в их фильмографии.
Выделим двух дебютантов новейшего времени. Хармони Коррин с картиной «Гуммо», как портрет молодого поколения 1990-х – «режиссер-рок-звезда» (по точному определению «Искусства кино»). И Ксавье Долан с фильмом «Я убил свою маму» как портрет 2000-х – персонаж утонченный и рафинированный, в лучших традициях «Esquaer».
Хармони Корин, дебютировав в 1995 году как сценарист фильма «Детки» Ларри Кларка, и в своем полноценном режиссерском дебюте остался верен наметившейся стилистике. Фильм «Гуммо» 1997 года стал культовой американской чёрной комедией, а режиссер был назван «надеждой нового радикального экспериментального кино». Дебют также был отмечен двумя значительными наградами: приз ФИПРЕССИ (почетное упоминание) Венецианского кинофестиваля (1997) и KNF Award Роттердамского кинофестиваля (1998).
Его герои совершают поступки безумные, но имеющие свою непобедимую рациумом логику. Живые и самые настоящие, потому что беззащитные и хрупкие, по молодости извращенно принявшие и впитавшие продукты массовой культуры. Они – ее извращенное обезображенное отражение в мире забытых и разрушенных городков.
Отправившись на поиски человека и смысла в настоящем, в мире вокруг нас, режиссер нашел в конце концов отчаяние («Осленок Джулиэн», 1999), которое заставило его замолчать на 8 лет и вернуться в кино человеком, сознательно отказавшимся от пристального всматривания в реальность. В картине «Мистер Одиночество» (2007) уже совсем другое, ностальгически теплое, отношение к массовой культуре и печальная снисходительность к героям, способным наладить контакт с миром только при помощи готовых шаблонов поведения. Но свой самый дикий, яростный и удачный фильм Корин снимает в 2009 году – «Помойные трахальщики», снятые на VHS. Видно этот дебютант из разряда неутомимых экспериментаторов, которые единожды обнаружив формулу успеха, легко отказываются от прошлых достижений ради поиска неповторимого языка для нового высказывания.
Единственный и самый молодой дебютант последнего десятилетия – Ксавье Долан. Его автобиографичная картина «Я убил свою маму» 2009 года удостоена трех наград на Каннском кинофестивале в 2009 году: «Взгляд молодых» за лучший фильм в программе «Двухнедельник режиссеров»; Приз «Art Cinema Award» Международной Европейской конфедерации артхаусных кинотеатров; Приз за лучший франкоязычный фильм общества драматических авторов и композиторов SACD. Фильм также получил следующие награды: Золотой Буревестник, Международный кинофестиваль в Рейкьявике; Гран-при фестиваля 2MORROW в Москве.
Картина, с одной стороны, вполне отвечает общей тенденции автобиографичности, рассказыванию частных, личных историй. Это совершенно точно упражнение в стиле, которому справедливо предъявляют претензии в отсутствии внутренней глубины. Но молодость, искренность, универсальная точность, достоверность и узнаваемость конфликта все же покорили Канны. Как и главная особенность – полное отсутствие радикальности нового кино и его недоступности вне избранного круга. Фильм прост. Новое поколение обрело режиссера, который снимает про него и для него, в то время как основная аудитория прочих каннских фаворитов – люди старшего поколения, обладатели более внушительного культурного багажа, который поклонникам Долана в силу возраста просто не может быть доступен.
Вторая картина канадского вундеркинда «Воображаемые любови» не менее притягательна и подкупает своим виртуозно подобранным музыкальным сопровождением и балансированием на грани перехода от сюжетных перипетий к клиповой стилистике чистого изображения. Уникальность в молодости, которая, в отличие от многих дебютантов, упорно не хочет подражать взрослым и опытным, не играет во взрослое серьезное кино и идет своим путем, что порождает опасения – не растеряется ли этот подростковый задор и язвительность историй о чувствующих свою уникальность мальчиках и псевдоинтелектуальных неохипстерах с возрастом?
И напоследок цитата из рецензии кинообозревателя «Афиши» Станислава Ф. Ростоцкого: «В год выхода "Гуммо" режиссеру Корину исполнилось двадцать три. За два года до этого он уже успел прославиться, написав сценарий к "Деткам" Ларри Кларка. Однако только встав за камеру – сумел доказать, что он не пронырливый вундеркинд, но гений с уникальным видением мира». Она точно характеризует разницу между двумя самыми яркими дебютантами: Долан пока все же «пронырливый вундеркинд», но не лишенный таланта и появившийся точно ко времени.
Удачный дебют, как видно из списка дебютантов, приведенных в этой статье, как правило, предполагает успешную дальнейшую карьеру. В отличие от музыки удачный дебют в кино, видимо, не может быть случайным. Благо позиции кино как самого закрытого для внешнего проникновения искусства еще сильны, что не допускает в кино столь невероятного количества дилетантов и размывания границ, которое мы можем сейчас наблюдать в литературе или музыке. Однако все возрастающие темпы развития техники и, как следствие, удешевление процесса все больше приближает кино к общей тенденции. Теперь, возможно, самое благотворное время, чем и объясняется возрастающее с каждым годом число дебютантов. Доступ более открыт, а критерии пока все еще достаточно высоки, что ни говори, самое удачное время для новых веяний и направлений. Но радует, что снять короткометражку на iPhone, удостоенную заслуженного «Золотого медведя» («Ночная рыбалка» 2011), пока по силам только Пак Чхан Уку.
