«Левиафан»: страх и ненависть в государстве

5 февраля в России стартовал прокат социальной драмы Андрея Звягинцева «Левиафан». Режиссёр представил на суд отечественного зрителя жёсткую притчу о взаимоотношениях государства, церкви и гражданина.

К большому сожалению, слив «Левиафана» в сеть после вручения ему «Золотого глобуса», вместе с волной допремьерных обсуждений, фактически убил всю потаенную драматургию этой кинокартины. Все, кому не лень, стали участниками обширной полемики, критики и/или восхваления фильма. В шквале отзывов и рецензий на первый план вышли политика, русофобия и другие косвенные факторы, которые настолько далеки от кинематографа, насколько, наверное, Земля далека от Плутона. Вряд ли активное обсуждение фильма с этих сторон пошло ему на пользу.

Жил да пил в своём родовом гнезде Николай (Алексей Серебряков). Поселился он в глухом краю, явно забытом Богом и слыл в округе мастером на все руки. Первый брак у Коли не сложился, зато в дальнейшем заполучил он себе молодую красавицу-жену (Елена Лядова). Отношения в семье сложные: Рома (Сергей Походаев), сын от первого брака Николая, оскорбляет мачеху, потому что «не мать она мне» и большую часть сюжета предпочитает отсутствовать дома, «убивая» время за распитием пива у костра в разрушенной церкви. Вдобавок ко всему дом у Николая хочет отобрать власть в лице мэра (Роман Мадянов). На помощь товарищу приезжает московский адвокат, армейский приятель Дмитрий (Владимир Вдовиченков) и предлагает свой план действий под кодовым названием «Фаберже».

Первое, на что обращаешь внимание в «Левиафане» – это, конечно, пейзажи. Работа оператора Михаила Кричмана поистине достойна самых высоких оценок. Михаил давно в команде Звягинцева, он был операторов всех его полнометражных фильмов – возможно именно поэтому зрителю предстаёт настолько чёткая и ясная картинка, позволяющая смотреть на мир глазами героев фильма. Как минимум, ради удивительной операторской работы необходимо смотреть это кино на большом экране, по-другому просто невозможно оценить величавые пейзажи крайнего Севера, а также прелесть местной флоры и фауны.

Как валяются на берегу омываемые морем кости выброшенного на берег то ли кита, то ли неведомого чудовища (левиафана?), так социальный драматизм, с которым Звягинцев подошёл к реализации этого проекта, категорично и резко оголяет «чёрные пятна» общества – алкоголизм, коррупцию, бюрократию, формальную религиозность и отсутствие морально-нравственного «фундамента» гражданина. Режиссёр берёт на себя роль вселенского врача, решая выдать современному обществу листок с диагнозом. Однако ни о каком «лечении» речи не идёт, никакого света в конце тоннеля «Левиафан» не предлагает. Разве что ампутацию конечностей. Или эвтаназию, если угодно. Именно это и вносит в умы широкой публики диссонанс и является одной из главных причин возникающих противоречий и разногласий между «лагерями мнений».

Подтекст, который Звягинцев несёт в массы (а может быть, делает вид, что несёт), довольно прозаичен. Нет тут никакой банальной морали «овцы и пастуха», нет примитивного жизнеподобия. Дело ведь не в мерзком мэре-коррупционере и его подельнике из православной церкви, желающих возвести храм буквально на костях. Режиссёр ведёт к простой и понятной идее – «с вами нужно как с дерьмом, вы же дерьмо, заслуживаете то, что имеете». И тут же доказывает свою теорию, «подкладывая» жену главного героя под его друга. «Так не бывает, это нереалистично!» – прокричат сторонники теории «всё, как в жизни». «Как это мерзко и непорядочно!» – выскажутся поборники морали. «Это Левиафан, детка!» – отвечает всем Андрей Звягинцев.

Режиссёр буквально за руку ведёт зрителя по барханам своего произведения, очень аккуратно приоткрывая запертые или заклинившие двери-характеры своих героев, а вместе с ними – общий концепт истории. Кого-то затянутость в 2 часа 40 минут может раздражать, но ничего не поделаешь, поэтому, товарищи, наберитесь терпения – и так убрали сцены насилия и секса под «cut». Схема саспенса, представляющая собой простейший механизм Джона Уотсона «стимул – реакция», используется Звягинцевым для реализации грандиозного обмана. Длительные ожидания развязки завершаются шикарными кадрами природы и чёрным экраном. Твист удался, челюсти отвисли. Не нужно никаких изображений ужасов российской глубинки, не требуется показывать груды пьяных тел и литры водки – всё это уже было. Цепочка несчастий, «божественных испытаний», которые легли на плечи Иова-Серебрякова, приводит к апофеозу российской духовности и безысходности общества в целом.

Вообще, что касается библейской истории Иова, которая в «Левиафане» перенесена на наши реалии и даже буквально пересказывается одним из героев в диалоге с Николаем, она кажется витающим в воздухе рычагом морализаторства, за который ни один из героев фильма не берётся. В Ветхом Завете беды, которые происходят в жизни Иова – испытания, посланные Богом, чтобы проверить его на «прочность» (Иов в итоге проявляет стойкость и непоколебимость веры). В конце концов, Иову вернулось всё, чего он лишился из-за божественных «испытаний и тягот», однако такой подход совершенно не к лицу картине Звягинцева. В «Левиафане» все проблемы, которые ложатся на плечи Николая, выглядят неким проклятием, «шуткой судьбы» под патронажем законодательной и религиозной машины, которая просто давит гражданина, его дом и его семью, заливая разлагающееся человеческое нутро спиртом. Никаких морализаторских притч и близко нет. Коля противоположен Иову, ни о какой непоколебимости в «Левиафане» речи нет – сплошное бессилие, бездействие, обречённость и отговорки. Посему очень сложно судить, к чему вообще Звягинцев приплёл история Иова.

Да, очень сильно режет глаза излишняя гипертрофированность поведения главных героев: бесконечные литры водки и пьяные потасовки, мат и взаимные оскорбления – всё это в некоторых сценах кажется уж очень «слишком». Вероятно, это сознательный шаг Звягинцева. Он позволил этим эпизодам быть излишне грубыми и жесткими, демонстрируя своеобразный «кинокулак», бьющий точно в цель (если судить по количеству наград, уже имеющихся у «Левиафана»).

Это кино, несомненно, вызывает двойственные ощущения. На одной чаше весов – ярость против текущего положения вещей в гражданском обществе, демонстрируемая героем Серебрякова, у которого «планка на ровном месте слетает». Коля так и норовит «поднять на вилы» мэра, ведь у того «руки по локоть в крови», призывая в свою очередь зрителей к активным действиям. Однако на другой чаше весов – безысходность, которую источает опять же Николай, демонстрирующий бессилие всякий раз, как берётся за бутылку. Ужас в том, что кто бы ты ни был – мастер на все руки из российской глубинки или гладко выбритый московский адвокат с компроматом — если переходишь дорогу Левиафану, этот монстр проглотит тебя без остатка.

Почему необходимо посмотреть этот 140-минутный фильм? Да потому что это блестящее произведение искусства. Потому что это Кино.

 Текст Тимур Алиев