«Но продуман распорядок действий,
И неотвратим конец пути...»
Б. Пастернак, Гамлет, 1946
Театральные работы, как и люди, растут и меняются. Особенно, если их авторы молоды, пытливы и пока не склонны к созданию застывших монументальных форм. В ушедшем году репертуар «Театра на Юго-Западе» пополнился симпатичным и довольно любопытным спектаклем о самом известном датском принце – «В ожидании Гамлета». Наш журнал писал об этой премьере, о необычной интерпретации знакомых образов, своеобразном авторском взгляде на канонический сюжет вечной трагедии.
Прошло 10 месяцев. Режиссер Наталия Бухальцева и драматург Ева Полякова представили в «Арт Кафе» театра новую версию своего детища. За такой сравнительно небольшой отрезок времени мир вокруг нас сурово изменился и в нем наметился еще более ощутимый дефицит любви.
Молодые создатели спектакля почувствовали, что Гамлету из первой постановки (Алексей Назаров), юному, романтичному, порывистому, с неустойчивой психикой, ведомому обстоятельствами и людьми не по плечу новые акценты, которыми они заново акупунктировали пространство пьесы.
И Гамлет – заслуженный артист России Александр Наумов – повзрослел. Такого принца сцена еще не видела. Разбитной, в шапочке «гопника», здравомыслящий, слегка циничный и уже довольно много знающий о жизни.
Автор пьесы ведет героя по драматургически точно выверенному пути развития характера.
В начале спектакля скучающий принц крутит в руках допотопный кубик Рубика. Замысловатая игрушка из прошлого века, словно портал соединяет архаичные стародавние времена с нашими – реактивными и грешными. Игрушка, как выход из плоскости истончившихся пожелтевших страниц в объем животрепещущей реальности.
Гамлет одинок. Он по-детски скучает по отцу и, прежде чем покинуть «насиженный» мир пьесы, спрашивает разрешения и одобрения у его пресловутой тени. Узнав, что отец поступил бы также, принц смело покидает узкий круг повторяющейся выморочной ежедневности, полной навязших в зубах интриг, убийств, заговоров и оглушающей всеобщей нелюбви.
В исполнении Александра Наумова желанная для любого актера роль приобретает удивительную силу и рельефность в рамках небольшого формата произведения. Это тот самый случай, когда «краткость – сестра таланта». Актер проникает в каждый потаенный уголок тоскующей души датского принца и создает весьма далекий от общепринятого образ, неожиданный в смелости трактовки. Сначала Гамлет предстает эдаким «крокодилом Дэнди», с восторгом вкушающим обезоруживающую новизну незнакомого прежде широкого бытия с непридуманными дождями, страстями, запахами, радостью и печалью. Земная юдоль принимает книжного героя не слишком ласково, испытывает его на прочность и подкидывает загадки не проще шекспировских затей. Принц так увлечен емкой содержательностью нового существования, что не сразу замечает коварства преследующей его прошлой жизни.
Гамлет Наумова легко скользит по шкале эмоций верх и вниз: от бумажной скуки к щенячьему восторгу, от сомнений к убежденности, от любви единым вздохом к полноте осознания того, что в подлинном мире даже смерть может быть насыщена чувством естественности живой жизни. Принц жадно впитывает невероятные ощущения этого выразительного существования в истинной реальности и принимает незнакомое прежде бытие с непоколебимой уверенностью в его непременной и яркой правоте. С каждым поворотом сюжета эта вера становится все более весомой, и герой аки библейский Петр приходит к тройному отречению – от своего прежнего мира, от собственного имени и, наконец, от отца.
Жанровое определение спектакля как «нешекспировская комедия» не дает усомниться в том, что будет не только серьезно, но и весело. Авторы признаются, что сознательно посадили зрителя на эмоциональные качели, несущие ввысь от правды трагедии к правде смеха. Ведь в настоящей жизни все должно быть правдиво, даже если эта сугубая реальность постоянно тяготеет к сущему безумию. Именно поэтому известные шекспировские герои обратились в гротескных персонажей в белых халатах и шапочках, с настойчивостью врачей – психиатров, пытающихся вернуть на место безрассудного принца.
В теле постановки спрятано много заманчивых придумок: сцена–обманка (а было ли убийство в театре?), немного мистики, чуточку настоящих чудес, например, забавные хождения уморительных врачей из одной реалии в другую через полотно экрана.
Актерские работы спектакля представлены в виде своеобразных минибенефисов, поскольку всем, кроме Гамлета, досталось по нескольку ролей. Все герои существуют в поле противоположных взлетов «качелей»: смешной и скорбный, непутевый и величественный, простоватая, так внезапно ушедшая, и трепетная, живая.
Редкий Гамлет обойдется без знаменитой тени своего отца. Бомж-маргинал, первый человек, встреченный принцем в небумажной яви (Денис Нагретдинов) на поверку оказался его отцом или, если угодно, его призраком. Не потому ли и сам принц, невольно подражая первому встречному, в полнокровной реальности изначально принимает облик уличного жителя? Родитель последовал за сыном в иной мир не только из естественного родительского желания опеки, но и потому, что сам хотел того же – и разве не похожи они друг на друга, эти двое, разлученные судьбой и Шекспиром?
Денис Нагретдинов с волшебной легкостью фокусника переносится из образа в образ, так, что зритель не сразу разгадывает нехитрый ребус – кто есть кто? Своим персонажам актер добавляет смешинки во взоре и голосе, умело уравновешивая трагедийное и комическое начало каждой роли.
Денис Шалаев – «нешекспировский» Лаэрт, румяный смешливый добряк и грустный пассажир разбившейся электрички. Это он принес Гамлету печальную весть о потере той, которая открыла принцу самую главную тайну настоящей жизни.
С провинциальной актрисой (Елена Шестовская) герой познакомился в пригородном поезде. Девушка собиралась играть Офелию. Или, может быть, это сама Офелия последовала за Гамлетом из старинной пьесы в мир, где всем правит любовь?
Заключительная сцена спектакля обрушивается водопадом отчаяния и окончательного признания Гамлетом многообразия и чуда реальной жизни. Для исполнителя момент весьма опасен излишней экзальтацией чувств, как это нередко случается, когда на первый план выходит тема любви. Александр Наумов виртуозно возносит зрителя к вершине философского осмысления этого мощного двигателя человеческих поступков и тут же, как нагар со свечи, легко снимает избыточный пафос лукавой сумасшедшинкой улыбки и взгляда. Его Гамлет умен и точно знает относительность дозволенной ему свободы. «Пошутили и хватит» читается в глазах самого необычного принца датского, когда преследователи дружным взмахом затаскивают его обратно на страницы пьесы.
Гамлет не сопротивляется. Он уже вырос настолько, чтобы осознать, что «распорядок действий» продуман кем-то, где-то, выше в любом из миров и «конец пути» везде одинаково неотвратим.
Текст: Дарья Евдочук
Фото предоставлены пресс-службой театра