Текст: Екатерина Приклонская
Фотограф: Йоанн Санчез (Yoann Sanchez)
- Я ему: «А что ты меня боишься?»- «Я, тебя!?... поток оскорблений!»- «Подожди, сынок, сейчас я тебе всё объясню, всё очень просто: дело в том, что я царь».Во мне родился царь. У Станиславского это называется найти зерно роли.Царство ФаиныВ этот день, помимо привычных опозданий Фаины Григорьевны Раневской, из-за своего инцидента опаздывал и я, поэтому об этой истории знаю по рассказам. В то время театр имени Моссовета возглавлял Юрий Александрович Завадский. Ему не нравилось, что Раневская опаздывала, а для её царственной особы минут 10-15 было в порядке вещей. Но в этот раз ему такой расклад надоел, и он предложил встретить её бойкотом, ведь ругаться Юрий Александрович не умел, обычно говоря лишь: «Фаня, вы какашка». Через 15 минут является наша царица и говорит: «Доброе утро, коллеги». Однако все занимаются своими делами, будто её нет. Тогда Фаина посмотрела на часы и сказала: «Странно, уже пятнадцать минут двенадцатого, а никого нет…», - и добавила: «…не пойти ли мне пописать». На то она и Раневская.С корабля на театральные подмосткиКомандир корабля был суровый, но его любили. Я боялся сказать ему, что хочу стать артистом, но всё же решился. В ответ на это он дал указание подготовить басню, как в театральном училище, и через три дня собрал комиссию из салаг-первокурсников. Я начал читать «Мартышку и очки» и на половине запнулся из-за того, что голос деревянный, зажался и остановился. «Ну вот, мичман, говорил же я вам, не надо тратить время», - сказал командир. А у меня подступило «быть или не быть», я должен доказать, что могу и тут я говорю: «А дома то у меня получалось!». Все в хохот! Но я не отступился и сказал, что должен понять, в чём дело. Командир всех выгнал, закрыл дверь на ключ, отвернулся и сказал читать. Минуты две меня трясло и я, закрыв глаза, прочитал ему эту басню, как я её внутри слышал, как я её дома читал. Мне было так страшно поднять глаза, как вдруг огромная рука легла мне на плечо, и я увидел, что командир плачет. Тогда же он сказал: «Сынок, не знаю, что ты будешь делать на флоте, но без театра тебе не жить».И ничего не стыдясь, мы зарыдали. В этот момент и родился артист Краско.Только положительный геройВ театре мы прочитали пьесу «Конец» М. Шатрова о последних днях Гитлера, потом зайдя в Дом Актёра, я увидел Юрия Владимировича Никулина, я так и кинулся к нему с предложением сыграть Гитлера. Что с ним стало: «Ты кто такой? Что это ты мне предлагаешь? Он меня опоганит! Уйди отсюда!».Такое непосредственное отношение меня развеселило, и я рассмеялся. Это был единственный раз, когда я виделся с Юрием Никулиным. Именно тогда я понял, что роли накладывают свой отпечаток.Владимир Бортко предложил сыграть мне страшного убийцу Черепа в его «Бандитском Петербурге». При подходе к главной сцене, где я в кадре убиваю человека, у меня случился инфаркт. Два года я не снимался, и вот снова предложили сыграть отрицательную роль, на этот раз в фильме «Коррупция» - и у меня опять сердечный приступ. Тут я понял, что это мне знак свыше, не нужно мне таких людей играть, слишком я для этого добрый.ПророкМихаил Козаков замечательно читал Пушкина и Бродского, но как-то раз он сказал мне, что боится читать «Пророка» - у него не хватало дыхания. По его мнению, в конце должна быть какая-то шаляпинская мощь. Я испытывал то же самое, но не мог сформулировать.И тут, подытожив встречу, Иван Иванович прочитал, возможно, с той самой мощью пушкинского «Пророка», за что зал аплодировал ему стоя.
