Юрий Клавдиев долгое время слыл enfant terrible новой отечественной драматургии. Он сводил счеты с неидеальным миром в пьесах, наполненных кровавой подростковой яростью и галлюцинациями. Позже писал громкие сценарии для Валерии Гай Германики («Все умрут, а я останусь», «Школа») и Алексея Мизгирева («Кремень»), а не так давно сменил стилистику, сочинив страшную пьесу про блокадный Ленинград [«Развалины». - прим. ред.] Олег Кармунин встретился с Юрием Клавдиевым чтобы поговорить про современную Россию и узнать, к чему приводит дорога бунтаря.О. К.: Юрий, что у Вас сейчас в работе?Ю. К.: Я нахожусь в приятном межработье, периоде между проектами, когда можно пописать какие-то свои штучки. Не по заказу, а просто, что называется, для вечности. Недавно закончил пьесу для театра Рубена Симонова, есть такой прекрасный театр в Москве, где-то глубоко на Арбате. Это гигантская двухактовая сага о религиозных войнах во Франции. Можно сказать, это моя версия истории королевы Марго. Спектакль выйдет, думаю, где-то в мае. В репетициях я не буду участвовать, да и вообще не уверен, что я им нужен. Постановкой занимается очень хороший режиссер Оля Субботина, она все правильно сделает.- Как спектакль называется?- «Ночь и туман», точнее это название пьесы, а спектакль будет называться «Варфоломеевская ночь», потому что так записано в контракте. Они лучше меня знают, как подать мое произведение.- Школьный вопрос, конечно, но, тем не менее, — о чем пьеса?- Нет, почему, хороший вопрос. Пьеса о том, что невозможно быть политиком и человеком одновременно – это если сформулировать в одном предложении. Я думаю, что политики все-таки не люди, даже когда стараются ими быть, они, по своей сути, социопаты. Чем социопатический тип личности отличается от обыкновенной? Социопат не признает любви и дружбы, он думает, что все отношения строятся на взаимных обязательствах и манипуляции. Политики все поголовно социопаты и по-хорошему их надо лечить, потому что они больные.- Вы теперь тоже про политику пишете?- Я просто начал копаться в корнях явления религиозных войн и понял, что на самом деле они происходили не из-за религии, а из-за бабла. Сейчас то же самое, и так будет до тех пор, пока во главу угла будет ставиться благополучие вместо счастья.- В последнее время власть озабочена благополучием детей и защитой их от всего на свете, как Вы к этому относитесь?- Это какие-то очередные чиновничьи игры. У нас же огромное количество чиновников и их надо чем-то занять. По-моему они даже не просят нас играть в эти же игры, а только время от времени они вторгаются к нам со своими нелепыми предложениями, выставляют себя на посмешище и возвращаются обратно в департаменты. Я пока не сталкивался с их деятельностью. А мою дочь, которая только-только родилась, никто кроме меня не защищает. Уверен, что от всего я смогу защитить ее самостоятельно.- Видимо, защищаться придется — сейчас государственная идеология становится все более агрессивной, а наци-патриоты стали фактически цепными псами режима.- Это логично. Мы же сами кричали постоянно про то, что «у нас нет идеологии» - во всех интервью на протяжении десятилетия. Я говорил, Михаил Угаров говорил, все говорили о том, что нет идеологии. Но мы ничего не предлагали. Государство сказало: «Хорошо, тогда идеология будет вот такая». Пока никто не возразил, значит всем нравится.- А у Вас есть гражданская позиция? За кого Вы?- Я за умных людей, к которым не относятся, к сожалению, ни Навальный, ни Удальцов, ни Яшин, ни Путин, ни «Pussy Riot» , ни Ксения Собчак. Я за тех людей, которые делают хорошие дела просто так. Я с теми, кто помогал людям в наводнении, я с теми, кто сдает старые книжки в библиотеки, я с теми, кто проводит акции по очистке Таврического сада. Вот такая у меня гражданская позиция. Она очень неинтересная и не пафосная, поэтому на ней не построишь никакого пиара. Я из тех людей, которые просто сидят и тупо делают свое дело, не бегая по митингам и не выкидывая какие-то коленца в церквях.- Как думаете, куда пропали неформалы? Раньше на улице постоянно встречались вызывающе одетые люди: готы, панки, эмо, хиппи. Вы и сами варились в неформальной тусовке. Сейчас что, все делом заняты?- Мне кажется, люди перестали делать культ из протеста. Если раньше они одевались в рваные джинсы и ставили себе ирокезы потому, что это был определенный вызов обществу, то сейчас общество вызывать ни на что не нужно.- Почему?- Ну, а против чего протестовать? - Все же есть. Панки бунтовали против системы - система их прекрасно встроила, готы собирались на кладбищах нелегально, сейчас им сколько угодно можно там тусоваться. Даже гопники куда-то подевались. А среди экстремальных течений сейчас модно на шифре быть, ну то есть никто не ходит в буцах с белыми шнурками, в бомбере и с бритым черепом. Я думаю, что общество вступает в какую-то нормальную фазу, потому что протест должен быть не снаружи, а внутри. У меня вот ничего не изменилось, я как слушал музыку так и слушаю, как носил какие-то вещи, так и ношу.- Расскажите про Ваш музыкальный проект «Клад яда».- Это реализация нашей с Мишей Лёзиным давней мечты поиграть вместе. Мы познакомились в 91-м году в военкомате, когда получали какие-то первые приписные удостоверения. Потом вместе стали слушать "Гражданскую оборону" и сопутсвующие проекты: "Коммунизм», "Христосы на паперти", а потом нас раскидало по разным тусовкам - Миша ушел в музыкальный авангардизм, а я в панк, блэк метал и хардкор. Мы долгое время практически не общались, а года два назад я ему позвонил и предложил что-то сделать вместе. Желание поиграть музыку у меня было всегда, я участвовал в качестве музыканта и вокалиста в куче проектов — панковских, хардкоровых, грайндкоровых ну и, конечно же, надо куда-то деть стихи, которые я за все это время написал. Решили попробовать, и пробуем до сих пор. Это видоизменяющийся проект, он исключительно джемовый, мы никогда не репетируем, просто приходим, берем инструменты, начинаем играть и смотрим что из этого получается. Все наши альбомы и все песни записаны с первого дубля.[youtube]QmEn4vz0Imo[/youtube]- Зачем Вы переехали из Москвы в Питер? При Вашем-то стремлении заниматься делами, в столице для этого есть все условия.- Сразу после свадьбы мы с женой занялись покорением Москвы и нам потребовалось два месяца для того, чтобы ее покорить. Покорили и уехали обратно. Конечно, да, работа у меня вся в Москве, но я там только контракты заключаю; писать лучше всего в Питере. В столице слишком много событий, я бы там в жизни ничего никогда не сделал, там все время выставки какие-то, концерты, фестиваль «NET», Серебрянников рейдерски захватил театр Гоголя, артисты устраивают самосожжение, ну в общем дичайшая движуха. Если бы я был там, я бы занимался этой движухой, клубился бы и создавал видимость жизни, как это делает большинство москвичей. И умер бы, так ничего не сделав. Я так не люблю, здесь гораздо более вдумчивая атмосфера, сидишь себе, пишешь, и на улице, куда тебе выходить не надо, моросит холодный дождь.- Новую драму постоянно называют «движением»...- В отличие от русского репертуарного театра это действительно движение.- И куда она движется?- Ну как куда, вперед, конечно. Если бы назад двигалась, мы бы давно все ходили на котурнах, в париках и разговаривали бы исключительно стихами. Перешивали бы занавески, отрезали бы от маминой шубы какую-нибудь ерунду, наклеивали ее на себя и играли в этих материалах. А новая драма - это люди, которые ищут новые формы.- Какие они на Ваш взгляд? - Да их миллион. Новая драма - это как современная музыка, в нее же много чего входит: неоклассика, минимал техно и нео-психоделия, шугейзинг. Каждый делает свое. Так же и в театре - есть Гремина, Угаров и их Театр.doc, они занимаются тем, чем считают нужным, в своей оригинальной стилистике. Упрекнуть их не в чем. Это как, если бы у меня была музыкальная группа, ко мне бы пришли и стали говорить: «Юра, а давай теперь играть минимал техно, 10 лет панк играешь, заманал!», а мне нравится.- Вас устраивает то, что сейчас происходит на телевидении? Когда вышла "Школа", все говорили, что это новое слово, новая эстетика, абсолютно американское качество сериала, и благодаря нему очень скоро все изменится. Прошли годы, и вроде бы ничего принципиально не изменилось. - Если Вы ждете, что после одного сериала у нас будет вечный день и радуга во все небо — очень напрасно, так никогда ничего не меняется. Происходят более тонкие перемены, я вот «Чемпионок» сделал для MTV и, надо сказать, что это не особенно конъюнктурный сериал. Лет 5-6 назад в том виде, в каком мы его сделали, он бы вряд ли состоялся. Все происходит постепенно, как и любые нормальные изменения. Есть, впрочем, и постоянное — например, недавно стало ясно, что возвращается советский строй.- Мне тоже так кажется.- Все самое отвратительное, то, что мы думали, уже пережито и забыто, сегодня стучится в дверь. Как оказалось, оно прекрасно себя чувствует. Причина понятна - люди на местах все те же, они воспитаны во времена СССР и делают они то, что делали раньше просто потому, что по-другому никто не умеет. Это мы с вами еще как-то более-менее соображаем, смотрим какие-то фильмы, читаем книжки, слушаем музыку, пытаемся думать, анализировать и встраивать все эти изобретаемые нами парадигмы в современную действительность. А люди, которые всем управляют - консерваторы. Их поэтому туда и ставят – обеспечивать стабильность, чтобы никто не расшатал здание вольнодумными экспериментами.- У Вас есть замечательная запись в блоге о том, что нужно "убивать тех, кто не хочет к звездам". И в целом уничтожить всю эту одинаковую биомассу, которая не созидает, а только существует.- Абсолютно убежден в этом.- Однако есть другое мнение, которое сегодня в искусстве довольно популярно и которого придерживается в частности Ваш коллега Павел Пряжко – о том, что наоборот, нужно пристально всматриваться в жизнь обыкновенного человека и видеть событие в любой банальности. Когда потерянный утром носок — это важно и заслуживает внимания, потому что вся наша жизнь состоит из крохотных микрособытий. Как Вы относитесь к такой гуманистичной философии?- Паша этим, наверное, хочет сказать, что обычных людей не бывает - в таком контексте я с ним согласен. Стоит выпить с обычным человеком полтора литра водки и он тут же превращается в необычного; ты, как правило, нормально в него вкапываешься и понимаешь, что он ничем не отличается от тебя. Можно так посмотреть. Но я совсем не против обычных людей, я против серой массы.- Но в серой массе каждый по отдельности — человек.- Я не согласен. Это как Дон Хуан говорил Карлосу Кастанеде, когда они разговаривали про союзников: «Ты что правда думаешь, что все люди вокруг это люди?» Он отвечает «А что, нет?» - «Конечно, нет, есть существа, которые просто принимают человеческий облик». Я совершенно с ним согласен – некоторые люди только похожи на людей. Я верю, что все на свете можно переделать любовью, пониманием и личным примером, а когда не работает любовь, понимание и личный пример, значит, перед тобой не человек.15 ноября 2012г. Юрий Клавдиев: «Я не против обычных людей, я против серой массы»
Юрий Клавдиев долгое время слыл enfant terrible новой отечественной драматургии. Он сводил счеты с неидеальным миром в пьесах, наполненных кровавой подростковой яростью и галлюцинациями. Позже писал громкие сценарии для Валерии Гай Германики («Все умрут, а я останусь», «Школа») и Алексея Мизгирева («Кремень»), а не так давно сменил стилистику, сочинив страшную пьесу про блокадный Ленинград [«Развалины». - прим. ред.] Олег Кармунин встретился с Юрием Клавдиевым чтобы поговорить про современную Россию и узнать, к чему приводит дорога бунтаря.О. К.: Юрий, что у Вас сейчас в работе?Ю. К.: Я нахожусь в приятном межработье, периоде между проектами, когда можно пописать какие-то свои штучки. Не по заказу, а просто, что называется, для вечности. Недавно закончил пьесу для театра Рубена Симонова, есть такой прекрасный театр в Москве, где-то глубоко на Арбате. Это гигантская двухактовая сага о религиозных войнах во Франции. Можно сказать, это моя версия истории королевы Марго. Спектакль выйдет, думаю, где-то в мае. В репетициях я не буду участвовать, да и вообще не уверен, что я им нужен. Постановкой занимается очень хороший режиссер Оля Субботина, она все правильно сделает.- Как спектакль называется?- «Ночь и туман», точнее это название пьесы, а спектакль будет называться «Варфоломеевская ночь», потому что так записано в контракте. Они лучше меня знают, как подать мое произведение.- Школьный вопрос, конечно, но, тем не менее, — о чем пьеса?- Нет, почему, хороший вопрос. Пьеса о том, что невозможно быть политиком и человеком одновременно – это если сформулировать в одном предложении. Я думаю, что политики все-таки не люди, даже когда стараются ими быть, они, по своей сути, социопаты. Чем социопатический тип личности отличается от обыкновенной? Социопат не признает любви и дружбы, он думает, что все отношения строятся на взаимных обязательствах и манипуляции. Политики все поголовно социопаты и по-хорошему их надо лечить, потому что они больные.- Вы теперь тоже про политику пишете?- Я просто начал копаться в корнях явления религиозных войн и понял, что на самом деле они происходили не из-за религии, а из-за бабла. Сейчас то же самое, и так будет до тех пор, пока во главу угла будет ставиться благополучие вместо счастья.- В последнее время власть озабочена благополучием детей и защитой их от всего на свете, как Вы к этому относитесь?- Это какие-то очередные чиновничьи игры. У нас же огромное количество чиновников и их надо чем-то занять. По-моему они даже не просят нас играть в эти же игры, а только время от времени они вторгаются к нам со своими нелепыми предложениями, выставляют себя на посмешище и возвращаются обратно в департаменты. Я пока не сталкивался с их деятельностью. А мою дочь, которая только-только родилась, никто кроме меня не защищает. Уверен, что от всего я смогу защитить ее самостоятельно.- Видимо, защищаться придется — сейчас государственная идеология становится все более агрессивной, а наци-патриоты стали фактически цепными псами режима.- Это логично. Мы же сами кричали постоянно про то, что «у нас нет идеологии» - во всех интервью на протяжении десятилетия. Я говорил, Михаил Угаров говорил, все говорили о том, что нет идеологии. Но мы ничего не предлагали. Государство сказало: «Хорошо, тогда идеология будет вот такая». Пока никто не возразил, значит всем нравится.- А у Вас есть гражданская позиция? За кого Вы?- Я за умных людей, к которым не относятся, к сожалению, ни Навальный, ни Удальцов, ни Яшин, ни Путин, ни «Pussy Riot» , ни Ксения Собчак. Я за тех людей, которые делают хорошие дела просто так. Я с теми, кто помогал людям в наводнении, я с теми, кто сдает старые книжки в библиотеки, я с теми, кто проводит акции по очистке Таврического сада. Вот такая у меня гражданская позиция. Она очень неинтересная и не пафосная, поэтому на ней не построишь никакого пиара. Я из тех людей, которые просто сидят и тупо делают свое дело, не бегая по митингам и не выкидывая какие-то коленца в церквях.- Как думаете, куда пропали неформалы? Раньше на улице постоянно встречались вызывающе одетые люди: готы, панки, эмо, хиппи. Вы и сами варились в неформальной тусовке. Сейчас что, все делом заняты?- Мне кажется, люди перестали делать культ из протеста. Если раньше они одевались в рваные джинсы и ставили себе ирокезы потому, что это был определенный вызов обществу, то сейчас общество вызывать ни на что не нужно.- Почему?- Ну, а против чего протестовать? - Все же есть. Панки бунтовали против системы - система их прекрасно встроила, готы собирались на кладбищах нелегально, сейчас им сколько угодно можно там тусоваться. Даже гопники куда-то подевались. А среди экстремальных течений сейчас модно на шифре быть, ну то есть никто не ходит в буцах с белыми шнурками, в бомбере и с бритым черепом. Я думаю, что общество вступает в какую-то нормальную фазу, потому что протест должен быть не снаружи, а внутри. У меня вот ничего не изменилось, я как слушал музыку так и слушаю, как носил какие-то вещи, так и ношу.- Расскажите про Ваш музыкальный проект «Клад яда».- Это реализация нашей с Мишей Лёзиным давней мечты поиграть вместе. Мы познакомились в 91-м году в военкомате, когда получали какие-то первые приписные удостоверения. Потом вместе стали слушать "Гражданскую оборону" и сопутсвующие проекты: "Коммунизм», "Христосы на паперти", а потом нас раскидало по разным тусовкам - Миша ушел в музыкальный авангардизм, а я в панк, блэк метал и хардкор. Мы долгое время практически не общались, а года два назад я ему позвонил и предложил что-то сделать вместе. Желание поиграть музыку у меня было всегда, я участвовал в качестве музыканта и вокалиста в куче проектов — панковских, хардкоровых, грайндкоровых ну и, конечно же, надо куда-то деть стихи, которые я за все это время написал. Решили попробовать, и пробуем до сих пор. Это видоизменяющийся проект, он исключительно джемовый, мы никогда не репетируем, просто приходим, берем инструменты, начинаем играть и смотрим что из этого получается. Все наши альбомы и все песни записаны с первого дубля.[youtube]QmEn4vz0Imo[/youtube]- Зачем Вы переехали из Москвы в Питер? При Вашем-то стремлении заниматься делами, в столице для этого есть все условия.- Сразу после свадьбы мы с женой занялись покорением Москвы и нам потребовалось два месяца для того, чтобы ее покорить. Покорили и уехали обратно. Конечно, да, работа у меня вся в Москве, но я там только контракты заключаю; писать лучше всего в Питере. В столице слишком много событий, я бы там в жизни ничего никогда не сделал, там все время выставки какие-то, концерты, фестиваль «NET», Серебрянников рейдерски захватил театр Гоголя, артисты устраивают самосожжение, ну в общем дичайшая движуха. Если бы я был там, я бы занимался этой движухой, клубился бы и создавал видимость жизни, как это делает большинство москвичей. И умер бы, так ничего не сделав. Я так не люблю, здесь гораздо более вдумчивая атмосфера, сидишь себе, пишешь, и на улице, куда тебе выходить не надо, моросит холодный дождь.- Новую драму постоянно называют «движением»...- В отличие от русского репертуарного театра это действительно движение.- И куда она движется?- Ну как куда, вперед, конечно. Если бы назад двигалась, мы бы давно все ходили на котурнах, в париках и разговаривали бы исключительно стихами. Перешивали бы занавески, отрезали бы от маминой шубы какую-нибудь ерунду, наклеивали ее на себя и играли в этих материалах. А новая драма - это люди, которые ищут новые формы.- Какие они на Ваш взгляд? - Да их миллион. Новая драма - это как современная музыка, в нее же много чего входит: неоклассика, минимал техно и нео-психоделия, шугейзинг. Каждый делает свое. Так же и в театре - есть Гремина, Угаров и их Театр.doc, они занимаются тем, чем считают нужным, в своей оригинальной стилистике. Упрекнуть их не в чем. Это как, если бы у меня была музыкальная группа, ко мне бы пришли и стали говорить: «Юра, а давай теперь играть минимал техно, 10 лет панк играешь, заманал!», а мне нравится.- Вас устраивает то, что сейчас происходит на телевидении? Когда вышла "Школа", все говорили, что это новое слово, новая эстетика, абсолютно американское качество сериала, и благодаря нему очень скоро все изменится. Прошли годы, и вроде бы ничего принципиально не изменилось. - Если Вы ждете, что после одного сериала у нас будет вечный день и радуга во все небо — очень напрасно, так никогда ничего не меняется. Происходят более тонкие перемены, я вот «Чемпионок» сделал для MTV и, надо сказать, что это не особенно конъюнктурный сериал. Лет 5-6 назад в том виде, в каком мы его сделали, он бы вряд ли состоялся. Все происходит постепенно, как и любые нормальные изменения. Есть, впрочем, и постоянное — например, недавно стало ясно, что возвращается советский строй.- Мне тоже так кажется.- Все самое отвратительное, то, что мы думали, уже пережито и забыто, сегодня стучится в дверь. Как оказалось, оно прекрасно себя чувствует. Причина понятна - люди на местах все те же, они воспитаны во времена СССР и делают они то, что делали раньше просто потому, что по-другому никто не умеет. Это мы с вами еще как-то более-менее соображаем, смотрим какие-то фильмы, читаем книжки, слушаем музыку, пытаемся думать, анализировать и встраивать все эти изобретаемые нами парадигмы в современную действительность. А люди, которые всем управляют - консерваторы. Их поэтому туда и ставят – обеспечивать стабильность, чтобы никто не расшатал здание вольнодумными экспериментами.- У Вас есть замечательная запись в блоге о том, что нужно "убивать тех, кто не хочет к звездам". И в целом уничтожить всю эту одинаковую биомассу, которая не созидает, а только существует.- Абсолютно убежден в этом.- Однако есть другое мнение, которое сегодня в искусстве довольно популярно и которого придерживается в частности Ваш коллега Павел Пряжко – о том, что наоборот, нужно пристально всматриваться в жизнь обыкновенного человека и видеть событие в любой банальности. Когда потерянный утром носок — это важно и заслуживает внимания, потому что вся наша жизнь состоит из крохотных микрособытий. Как Вы относитесь к такой гуманистичной философии?- Паша этим, наверное, хочет сказать, что обычных людей не бывает - в таком контексте я с ним согласен. Стоит выпить с обычным человеком полтора литра водки и он тут же превращается в необычного; ты, как правило, нормально в него вкапываешься и понимаешь, что он ничем не отличается от тебя. Можно так посмотреть. Но я совсем не против обычных людей, я против серой массы.- Но в серой массе каждый по отдельности — человек.- Я не согласен. Это как Дон Хуан говорил Карлосу Кастанеде, когда они разговаривали про союзников: «Ты что правда думаешь, что все люди вокруг это люди?» Он отвечает «А что, нет?» - «Конечно, нет, есть существа, которые просто принимают человеческий облик». Я совершенно с ним согласен – некоторые люди только похожи на людей. Я верю, что все на свете можно переделать любовью, пониманием и личным примером, а когда не работает любовь, понимание и личный пример, значит, перед тобой не человек.15 ноября 2012г.