В современном мире, мире машин и виртуальной реальности, сложно сохранить свою человеческую сущность. Либо становишься ходячим аватаром, либо механически выполняющей свои функции социальной маской. Телесная природа человека спит в каменных джунглях перед мониторами, теряя чувственность, чувствительность, индивидуальность. Тело – это форма человека, его внешнее «я», над которым надо работать, для понимания собственной человеческой природы. С 3 по 14 июля в Ревонкюля (Финляндия) в рамках совместного с OddDance Theatre проекта «КорниВетви» проходил мастер-класс буто Кацура Кана, в ходе которого участники стремились пробудить свое тело.Арт-деревня Ревонкюля в лесах среди озер северной Карелии располагает к тому, чтобы забыть о цивилизации и вспомнить природное начало в человеке. Мэрья Малкки – хозяйка этого ожившего мира Калевалы, художница, перформер, основательница направления butohpainting в визуальном искусстве. Она предложила использовать практику буто в художественном творчестве, тем самым продолжив учение Кацура Кана о буто.Кацура Кан, мастер буто первого поколения, его идеолог и теоретик, уже около восьми лет путешествует по миру с мастер-классами. «Буто – сюрреализм тела», - так он определяет это явление. Однако стоит понимать сюрреализм не как направление в искусстве первой половины ХХ века, а в прямом его значении – сверхреализм. Кацура Кан связывает появление буто со стремлением человека к выразительности тела. Способности выражать не красоту, как это происходило в Европе, а суть человеческого, его сверхреальность, реальность, ставшую искусством.Каждый исполнитель буто находится в поиске собственного «костюма» тела, его формы. Выразить эту форму можно с помощью различных средств – визуального, драматического, пластического искусства, либо их синтеза. Главное – быть искренним перед самим собой, не играть, (то есть не подражать в европейском смысле), в творчестве познавать собственную природу, тело, внутреннюю пустоту.Изначально буто называлось «танцем темноты». Темнота сродни пустоте. Пустота – это потенциал, это предельная наполненность чем-то, не имеющим свойств. Исполнитель стремится найти в себе этот потенциал и выразить его в творчестве. В достижении цели ему помогает практика буто. Ее нельзя назвать танцем, ведь она одновременно развивается на нескольких уровнях – искусства (внешняя форма), философии и психологии (внутренние формы).«Важнее всего форма, а не содержание, важнее поиск «костюма», а не история», - так говорил Кан на своих лекциях. Его можно смело называть формалистом буто, таким же формалистом, как и Тацуми Хидзиката. Основатель буто исходил из формы, точно найденного движения, жеста, пластики, которые впоследствии, как пустой сосуд, заполнялись внутренним содержанием, эмоциями. Сооснователь буто Кацуо Оно был противоположностью Тацуми Хидзиката. Он считал, что первична эмоция, которая впоследствии приобретает необходимую форму. Именно поэтому для него была важна импровизация, тогда как у Хидзиката жесткая установка на хореографию.На тренировках во время мастер-класса Кацура Кан давал много упражнений, помогающих найти то движение, которое помогало бы выразить сюрреализм тела исполнителя. Каждый день с десяти до часу и с трех до шести участники (из Финляндии и России) учились владеть телом, слушать его и контактировать с окружающим миром. В тренировку входили упражнения по развитию как физической культуры, так и умения работать в паре или в группе. Одним из главных принципов во время занятий было созерцание. Участники наблюдали друг за другом и за собой, своими внутренними и внешними состояниями. Кацура Кан, как настоящий мастер, показывал дорогу к достижению целей буто, а каждый участник должен был пройти ее самостоятельно.Кацура Кан в свое время учился в школе традиционного японского театра ногаку, практиковал дзэн. Кан пытался подать на мастер-классе важные принципы восточного искусства, которое тесно связано с философией. Он давал определенные пластические связки, которые должны были запомнить участники, и просил выполнять их в разных темпах, тем самым доводя движения до механичности, до абсурда, до чистой формы. Актеры в театре ногаку повторяют канонический рисунок роли с детства, до того момента, когда тело, благодаря мышечной памяти, само воспроизводит его. Так рождается форма, которую исполнители заполняют особым содержанием. Оно сродни понятию пустоты.Наработанные за время тренировок навыки участники мастер-класса смогли продемонстрировать в пятницу 13 июля, в день представлений. В этот день над Ревонкюля бушевал шторм, шли проливные дожди, однако это не помешало проведению выступлений, которых было двадцать.Одним из основных принципов в выступлениях – найти и обжить пространство. Пожалуй самым выразительным и сложным для работы стало пространство поляны, на которой недавно вырубили лес и оставили невыкорчеванные пни, старые ветки и ямы. В этом пространстве выступала группа, представляя идею Мэрьи Малкки. Четыре пары выходили из леса и продвигались по поляне к зрителям, которые стояли на дороге. На каждую пару приходился один костюм и один образ. Первая пара в розовом платье (Хэнна Ханхинева, Милла) – образ девочки, которая мечтает стать бизнес-вумен, постоянно говорящей по телефону, строгой и стройной. В костюме, напоминающем традиционный финский, с подносами в руках – женщина, образ матери, с двумя головами, своей и ребенка (Мэрья Малкки, Лилия Борозенцева). Старуха, постаревшая мать, также с двумя головами, с корягой в руке, в старом поношенном платье (Минья Мертанен, Пюрю Каариа). До дороги к зрителям, после внезапного выстрела, дошла лишь одна пара – дух смерти в белом, сделанном из пластика и полиэтилена костюме с четырьмя лосиными черепами (Кацура Кан, Настя Савина). Поляна, как образ сложного запутанного пути человека, создавала атмосферу катастрофы, иллюзорной победы человека над природой.Одно из упражнений во время тренировок было направлено на создание художественной матрицы, виртуальной реальности, с использованием слуховых, обонятельных, эмоциональных, телесных и других воспоминаний. В своем выступлении Хэнна Ханхинева, используя возможности тела, воспроизвела реальность сновидения, его алогичную перетекающую из состояния в состояние структуру, изменчивость образов. Работая с ритмичностью движения, точно найденными жестами она обнажила перед зрителями свои ночные тревоги, волнения, мечтанья и переживания.Закончился день представлений на озере. Посадив зрителей на плот и в лодку, отправив их плавать по воде, Григорий Глазунов, Андрей Афонин и Кирилл Николаев представили юмористическую сценку, пронизанную иронией по отношению к буто и, особенно, к русскому буто. Спускаясь с горы к причалу, они с трудом держались на ногах, волоча за собой огромный камень, который не давал им свободы. Добравшись до причала, исполнители спрыгнули в воду, пытаясь уплыть от тяжелого груза. В финале, бросив камень в озеро, троица достигла своей цели – ей оказались оставленные охлаждаться у пристани банки с пивом.Исполнители представлений часто прибегали к средствам драматического театра для попытки показать свой «костюм» тела, для передачи той темноты, которую стремились найти в себе. Однако стоит отметить, что выступления в основном были слабые и недоработанные, ведь на их подготовку ушло всего три дня после семидневных многочасовых тренировок. В мастер-классе главное не результат, а процесс. Участники попробовали возможности своего тела, начали прислушиваться к нему, чувствовать и передавать свои внутренние и внешние состояния, приближаться к свехреализму своего существа.
В современном мире, мире машин и виртуальной реальности, сложно сохранить свою человеческую сущность. Либо становишься ходячим аватаром, либо механически выполняющей свои функции социальной маской. Телесная природа человека спит в каменных джунглях перед мониторами, теряя чувственность, чувствительность, индивидуальность. Тело – это форма человека, его внешнее «я», над которым надо работать, для понимания собственной человеческой природы. С 3 по 14 июля в Ревонкюля (Финляндия) в рамках совместного с OddDance Theatre проекта «КорниВетви» проходил мастер-класс буто Кацура Кана, в ходе которого участники стремились пробудить свое тело.Арт-деревня Ревонкюля в лесах среди озер северной Карелии располагает к тому, чтобы забыть о цивилизации и вспомнить природное начало в человеке. Мэрья Малкки – хозяйка этого ожившего мира Калевалы, художница, перформер, основательница направления butohpainting в визуальном искусстве. Она предложила использовать практику буто в художественном творчестве, тем самым продолжив учение Кацура Кана о буто.Кацура Кан, мастер буто первого поколения, его идеолог и теоретик, уже около восьми лет путешествует по миру с мастер-классами. «Буто – сюрреализм тела», - так он определяет это явление. Однако стоит понимать сюрреализм не как направление в искусстве первой половины ХХ века, а в прямом его значении – сверхреализм. Кацура Кан связывает появление буто со стремлением человека к выразительности тела. Способности выражать не красоту, как это происходило в Европе, а суть человеческого, его сверхреальность, реальность, ставшую искусством.
Каждый исполнитель буто находится в поиске собственного «костюма» тела, его формы. Выразить эту форму можно с помощью различных средств – визуального, драматического, пластического искусства, либо их синтеза. Главное – быть искренним перед самим собой, не играть, (то есть не подражать в европейском смысле), в творчестве познавать собственную природу, тело, внутреннюю пустоту.Изначально буто называлось «танцем темноты». Темнота сродни пустоте. Пустота – это потенциал, это предельная наполненность чем-то, не имеющим свойств. Исполнитель стремится найти в себе этот потенциал и выразить его в творчестве. В достижении цели ему помогает практика буто. Ее нельзя назвать танцем, ведь она одновременно развивается на нескольких уровнях – искусства (внешняя форма), философии и психологии (внутренние формы).«Важнее всего форма, а не содержание, важнее поиск «костюма», а не история», - так говорил Кан на своих лекциях. Его можно смело называть формалистом буто, таким же формалистом, как и Тацуми Хидзиката. Основатель буто исходил из формы, точно найденного движения, жеста, пластики, которые впоследствии, как пустой сосуд, заполнялись внутренним содержанием, эмоциями. Сооснователь буто Кацуо Оно был противоположностью Тацуми Хидзиката. Он считал, что первична эмоция, которая впоследствии приобретает необходимую форму. Именно поэтому для него была важна импровизация, тогда как у Хидзиката жесткая установка на хореографию.На тренировках во время мастер-класса Кацура Кан давал много упражнений, помогающих найти то движение, которое помогало бы выразить сюрреализм тела исполнителя. Каждый день с десяти до часу и с трех до шести участники (из Финляндии и России) учились владеть телом, слушать его и контактировать с окружающим миром. В тренировку входили упражнения по развитию как физической культуры, так и умения работать в паре или в группе. Одним из главных принципов во время занятий было созерцание. Участники наблюдали друг за другом и за собой, своими внутренними и внешними состояниями. Кацура Кан, как настоящий мастер, показывал дорогу к достижению целей буто, а каждый участник должен был пройти ее самостоятельно.
Кацура Кан в свое время учился в школе традиционного японского театра ногаку, практиковал дзэн. Кан пытался подать на мастер-классе важные принципы восточного искусства, которое тесно связано с философией. Он давал определенные пластические связки, которые должны были запомнить участники, и просил выполнять их в разных темпах, тем самым доводя движения до механичности, до абсурда, до чистой формы. Актеры в театре ногаку повторяют канонический рисунок роли с детства, до того момента, когда тело, благодаря мышечной памяти, само воспроизводит его. Так рождается форма, которую исполнители заполняют особым содержанием. Оно сродни понятию пустоты.Наработанные за время тренировок навыки участники мастер-класса смогли продемонстрировать в пятницу 13 июля, в день представлений. В этот день над Ревонкюля бушевал шторм, шли проливные дожди, однако это не помешало проведению выступлений, которых было двадцать.Одним из основных принципов в выступлениях – найти и обжить пространство. Пожалуй самым выразительным и сложным для работы стало пространство поляны, на которой недавно вырубили лес и оставили невыкорчеванные пни, старые ветки и ямы. В этом пространстве выступала группа, представляя идею Мэрьи Малкки. Четыре пары выходили из леса и продвигались по поляне к зрителям, которые стояли на дороге. На каждую пару приходился один костюм и один образ. Первая пара в розовом платье (Хэнна Ханхинева, Милла) – образ девочки, которая мечтает стать бизнес-вумен, постоянно говорящей по телефону, строгой и стройной. В костюме, напоминающем традиционный финский, с подносами в руках – женщина, образ матери, с двумя головами, своей и ребенка (Мэрья Малкки, Лилия Борозенцева). Старуха, постаревшая мать, также с двумя головами, с корягой в руке, в старом поношенном платье (Минья Мертанен, Пюрю Каариа). До дороги к зрителям, после внезапного выстрела, дошла лишь одна пара – дух смерти в белом, сделанном из пластика и полиэтилена костюме с четырьмя лосиными черепами (Кацура Кан, Настя Савина). Поляна, как образ сложного запутанного пути человека, создавала атмосферу катастрофы, иллюзорной победы человека над природой.
Одно из упражнений во время тренировок было направлено на создание художественной матрицы, виртуальной реальности, с использованием слуховых, обонятельных, эмоциональных, телесных и других воспоминаний. В своем выступлении Хэнна Ханхинева, используя возможности тела, воспроизвела реальность сновидения, его алогичную перетекающую из состояния в состояние структуру, изменчивость образов. Работая с ритмичностью движения, точно найденными жестами она обнажила перед зрителями свои ночные тревоги, волнения, мечтанья и переживания.Закончился день представлений на озере. Посадив зрителей на плот и в лодку, отправив их плавать по воде, Григорий Глазунов, Андрей Афонин и Кирилл Николаев представили юмористическую сценку, пронизанную иронией по отношению к буто и, особенно, к русскому буто. Спускаясь с горы к причалу, они с трудом держались на ногах, волоча за собой огромный камень, который не давал им свободы. Добравшись до причала, исполнители спрыгнули в воду, пытаясь уплыть от тяжелого груза. В финале, бросив камень в озеро, троица достигла своей цели – ей оказались оставленные охлаждаться у пристани банки с пивом.Исполнители представлений часто прибегали к средствам драматического театра для попытки показать свой «костюм» тела, для передачи той темноты, которую стремились найти в себе. Однако стоит отметить, что выступления в основном были слабые и недоработанные, ведь на их подготовку ушло всего три дня после семидневных многочасовых тренировок. В мастер-классе главное не результат, а процесс. Участники попробовали возможности своего тела, начали прислушиваться к нему, чувствовать и передавать свои внутренние и внешние состояния, приближаться к свехреализму своего существа.