26-го марта Теннесси Уильямсу, известному американскому драматургу и прозаику, – сто лет.
Легко впасть в юбилейный восторг и начать вспоминать успешные спектакли по его пьесам (странное дело, но отечественный кинематограф к юбиляру абсолютно равнодушен). На самом же деле судьба драматургии и прозы Уильямса вовсе не так безоблачна, как может показаться на первый взгляд.Начать нужно с того, что Уильямс толком и не издан. Сборник середины 60-х «”Стеклянный зверинец” и ещё девять пьес», толстая зелёная книга, изданная «Гудьял-пресс», два покет-бука («Азбука-классика»), сборник «Желание и чернокожий массажист», собрание одноактовок «Пятёрка теннессистам», дивный трёхтомник (пьесы, проза и мемуары) плюс отдельные машинописные экземпляры (доступны в столичных библиотеках). Вывод напрашивается сам собой: остро не хватает полного собрания сочинений – с комментариями, разными переводами. Без сомнения, блестящая драматургия никак не осмыслена театроведчески, критически. Нет ни одной объёмной работы, охватывавшей весь театр Уильямса, раскрывающей принципы его драматургии. Не говоря уже о том, что театр Уильямса как-то развивался, каким-то образом менялся. Грубо говоря: от открытой ретроспективности ранних пьес («Стеклянный зверинец» и «Старый квартал Нового Орлеана») до сюрреалистического смешения времен и пространств («Костюм для летнего отеля»).«Пунктирность» уильямсо-печатания породила ошибочную уверенность в том, что драматург написал от силы десяток пьес. Что абсолютно не соответствует действительности. Насколько нам известно, им написано 76 пьес (список можно предоставить всем желающим). Из них переведено только 34. Меньше половины.Любопытно, что некоторое время назад театры стали обращаться к малоизвестным пьесам Уильямса. Так, Александр Огарёв поставил в театре им. Ермоловой «Весеннюю грозу», Татьяна Батракова поставила «Тараканью леди» (она же «Тень Чехова») в театре кукол г. Йошкар-Ола. А Лев Додин – «Прекрасное воскресенье для пикника». Речь сейчас не о художественных достоинствах спектаклей (как и раньше, удачи тут крайне редки), а о самом стремлении открыть малоизвестного Уильямса.Вообще, сценическая жизнь драматургии Уильямса в России (и в Союзе) – отдельная, богатая и, увы, совсем неизученная тема. В освоении Уильямса отразилось общее развитие отечественного театра второй половины прошлого века. От социальности спектаклей 70-х («Трамвай “Желание”» А. Гончарова) до открытой театральности и поиска новых средств выразительности спектаклей прошлого десятилетия («Сладкоголосая птица юности» К. Серебренникова). О пьесах Уильямса помнят, время от времени появляются новые спектакли. Так, например, на прошлом «Реальном театре» было показано два «Трамвая» – Олега Рыбкина и Николая Коляды.Сам юбилей драматурга обнаруживает нераскрытые резервы наследия Уильямса. Остается верить, что всё рано или поздно случится. Этой надеждой (вообще-то не соответствующей настроениям пьес Уильямса) позволю себе закончить неюбилейные заметки.
Легко впасть в юбилейный восторг и начать вспоминать успешные спектакли по его пьесам (странное дело, но отечественный кинематограф к юбиляру абсолютно равнодушен). На самом же деле судьба драматургии и прозы Уильямса вовсе не так безоблачна, как может показаться на первый взгляд.Начать нужно с того, что Уильямс толком и не издан. Сборник середины 60-х «”Стеклянный зверинец” и ещё девять пьес», толстая зелёная книга, изданная «Гудьял-пресс», два покет-бука («Азбука-классика»), сборник «Желание и чернокожий массажист», собрание одноактовок «Пятёрка теннессистам», дивный трёхтомник (пьесы, проза и мемуары) плюс отдельные машинописные экземпляры (доступны в столичных библиотеках). Вывод напрашивается сам собой: остро не хватает полного собрания сочинений – с комментариями, разными переводами. Без сомнения, блестящая драматургия никак не осмыслена театроведчески, критически. Нет ни одной объёмной работы, охватывавшей весь театр Уильямса, раскрывающей принципы его драматургии. Не говоря уже о том, что театр Уильямса как-то развивался, каким-то образом менялся. Грубо говоря: от открытой ретроспективности ранних пьес («Стеклянный зверинец» и «Старый квартал Нового Орлеана») до сюрреалистического смешения времен и пространств («Костюм для летнего отеля»).«Пунктирность» уильямсо-печатания породила ошибочную уверенность в том, что драматург написал от силы десяток пьес. Что абсолютно не соответствует действительности. Насколько нам известно, им написано 76 пьес (список можно предоставить всем желающим). Из них переведено только 34. Меньше половины.Любопытно, что некоторое время назад театры стали обращаться к малоизвестным пьесам Уильямса. Так, Александр Огарёв поставил в театре им. Ермоловой «Весеннюю грозу», Татьяна Батракова поставила «Тараканью леди» (она же «Тень Чехова») в театре кукол г. Йошкар-Ола. А Лев Додин – «Прекрасное воскресенье для пикника». Речь сейчас не о художественных достоинствах спектаклей (как и раньше, удачи тут крайне редки), а о самом стремлении открыть малоизвестного Уильямса.Вообще, сценическая жизнь драматургии Уильямса в России (и в Союзе) – отдельная, богатая и, увы, совсем неизученная тема. В освоении Уильямса отразилось общее развитие отечественного театра второй половины прошлого века. От социальности спектаклей 70-х («Трамвай “Желание”» А. Гончарова) до открытой театральности и поиска новых средств выразительности спектаклей прошлого десятилетия («Сладкоголосая птица юности» К. Серебренникова). О пьесах Уильямса помнят, время от времени появляются новые спектакли. Так, например, на прошлом «Реальном театре» было показано два «Трамвая» – Олега Рыбкина и Николая Коляды.Сам юбилей драматурга обнаруживает нераскрытые резервы наследия Уильямса. Остается верить, что всё рано или поздно случится. Этой надеждой (вообще-то не соответствующей настроениям пьес Уильямса) позволю себе закончить неюбилейные заметки.ОКОЛОтематические статьи, рекомендуемые к прочтению:Ольга Изюмова «В мире Теннесси Уильямса»
Виктор напишите ваш е-мэйл – пришлю.
А можно список пьес?) Отличная статья! спасибо.